Блудные дети

– Ну вот! – дядька чему-то обрадовался. – Я так и думал. Тут не надо ничего. Можно их сразу вводить. С первого взгляда понятно, что экстрасенсорные способности у обоих. Причём вполне достаточные для высвобождения внутреннего Я... Да, можно сразу вводить...

Тут они отвернулись от нас, обменялись ещё какими-то замечаниями и ушли, не простившись.

– Понял? – сказал Макс, глядя им вслед. – У нас с тобой экстрасенсорные способности.

И вытянул по-лошадиному лицу.

***

Мы вскоре забыли об этом странном дядьке: у Алисы он больше не появлялся, Вилен не напоминал о нём, а спросить у кого-нибудь – так это нам и в головы не приходило. К тому же скоро у нас начались зачёты, потом сессия, а там и сезон отпусков, дач и гастролей. И журфиксы в Гончарной улице отложили до осени.

Майка на лето отправилась в Бельгию выхаживать тамошних инвалидов. И Макс снабдил её в дорогу набором острот и многозначительно-презрительной улыбочкой. Надо сказать, что как только мы с Максом сделались постоянными гостями в Гончарной улице, Макс утратил всяческий интерес к Майке и стал даже поглядывать на неё свысока. На Майкины расспросы, почему мы не явились тогда к ДК МЭИ и что помешало нам быть в назначенном месте ко времени, Макс, не таясь, и с напускным простодушием поведал ей всю нашу одиссею. Майка было обиделась, но уже через день улыбалась и была по-прежнему ласкова. Со своей стороны, Макс положил держаться насмешливого тона в отношении Майки, и не упускал теперь случая, чтобы не усмехнуться. Казалось, он мстил ей за то, что когда-то сам у неё и заискивал. Майка не понимала этой перемены в Максе и всё никак не могла нащупать, как же теперь вести себя с ним. Она пробовала обижаться, пробовала не обращать внимания на его ухмылки и шпильки, пробовала даже смеяться – всё это было не то и на Макса не действовало.

Летом всё переменилось. Майка уехала. Макс, заверив её на прощание, что непременно постарается следующим летом выхлопотать местечко санитарки где-нибудь в иркутском доме инвалидов, сам принялся паковать чемоданы – Виктория пригласила его провести каникулы в Сочи. Надо сказать, что Виктория совершенно обжилась у Макса. И даже самовольно легализовала своё пребывание в Земледельческом переулке, однажды поутру появившись перед бабушкой Макса и отрекомендовавшись «невестой вашего внука». Бабушка сначала испугалась появлению незнакомой женщины, приняв почему-то Викторию за цыганку. Потом, узнав, что незнакомка уже с месяц тайно проживает в её квартире, бабушка страшно рассердилась и даже попыталась выставить Викторию, пригрозив милицией. Когда же Виктория поведала, что первое время жила впроголодь и взаперти, бабушка смекнула, на кого именно ей следует сердиться, и велела Виктории оставаться до выяснения обстоятельств. Но к тому времени, как вернулся домой Макс, гнев успел растаять, и хватило бабушки на то только, чтобы важно объявить внуку:

– Такие дела так не делают!

– Какие ещё дела?! – с вызовом парировал Макс.

Но было поздно: бабушка целиком держала сторону Виктории. А когда Макс приступил в своей комнате к допросу Виктории, та разрыдалась, призналась Максу в любви и пообещала покончить с собой, если только Макс её выгонит. Макс испугался и решил отложить изгнание. К тому же, рассудил он, сожительство с Викторией совершенно не обременительно и даже приятно. А что с бабушкой так вышло – всё к лучшему, хлопот опять же меньше.

Про работу свою producer`ом Виктория как будто и забыла. Зато пристроилась в Москве рекламировать сигареты. Работа была сдельной. Время от времени Викторию вызывали по телефону, и тогда она отправлялась куда-то в Скатерный переулок, где ей и другим девушкам выдавали яркие картузы и майки с изображениями сигаретных пачек. И разряженные таким образом девушки бегали по улицам, приставали к прохожим и уговаривали курнуть бесплатно.

Заработанные деньги Виктория делила на три части. Часть оставляла себе, другую часть отдавала Максу, третью – бабушке, на хозяйство. В свободное от уличного восхваления сигарет время Виктория мыла, убирала, готовила, чем окончательно расположила к себе бабушку Макса.

Отправляясь на лето домой, в Сочи, Виктория побеспокоилась и Максу купить билет. И через две недели после её отбытия, Макс погрузился в поезд и уехал вослед.

Максу вся эта кутерьма вокруг его персоны нравилась чрезвычайно, Виктория стала ему просто необходима. И, провожая его в Сочи, я, помню, подумал, что едва ли у Макса достанет теперь силы отделаться от неё.

В конце августа они вернулись вместе в Москву.

Всё завертелось по-прежнему. Начались занятия. Из Бельгии приехала Майка и первым делом объявила нам, что собирается отбыть в Соединённые Штаты Америки на постоянное проживание.

– Что, и в Штатах недобор санитарок? – притворно, но, впрочем, беззлобно подивился Макс.

По-моему, «постоянное проживание» он пропустил мимо ушей.

– Да нет, – кротко отвечала ему Майка, – просто я выиграла American Green Card...