«Блудный сын» и другие пьесы

Открывается дверь в глубине сцены. Вбегают  д в е  д е в у ш к и. Они расстилают на полу скатерть. Скатерть бархатная или под кашемир. Р о з и, М а р т а и Ц и л к а  приносят груду разных предметов. Быстро раскладывают их на скатерти: старинный канделябр, шкатулка, нож, топор, книга, кортик, трость, часы. Появляются  Т е щ а  и  В и д а. Смех, женское хихиканье. Теща одета как гадалки и цыганки в операх XIX века: главная деталь костюма — домашний халат. В одной руке большая сумка, в другой — тамбурин. Вида в уже знакомом наряде невесты, укороченном до колен; из-под юбки видны накрахмаленные панталоны с кружевами. Ботинки на шнурках. Губы ярко накрашены сердечком, лицо сильно нарумянено; так когда-то давно в школах наряжали детей для выступлений на сцене. В этом костюме она — карикатура на девочку.

Я н е. Incipit comedia![32]

П е р ц. Что ты сказал?

Слышится писк кларнета.

Т е щ а (ударив себя тамбурином по бедру, поднимает его над головой, встряхивает).

Вот вам невеста!
Здорова, красива, умна.
Душою, как ангел, чиста и невинна.
Три у нее жениха: молодой бродяга,
А также богач и ученый.
Та же кровь у них в жилах течет,
Одинаково все распалились.
Богач все имеет, ученый все знает.
А третий на струнах души искусно играет.
У девушки сердце болит!

В и д а. Сердце натрое разрывается!

Т е щ а (быстро, зажигательно). Вы думаете, это какая-нибудь современная потаскушка, из тех, кому все равно, честный ли мужик, умный ли он и на своем ли месте у него нос, главное — было бы у него под задницей сиденье автомобиля хорошей марки. Нет, мы не такие! Нелегко ей будет выбрать, она уважает себя и других.

Человек человеку — загадка,
На каждой застежке — зацепка,
Так говорят итальянцы.
Разум немеет, сердце обманывает.
Думали мы, думали — и надумали:
Как звезды решат, так и будет.

З а л о к а р. Какое отношение к звездам имеет все это старье на скатерти?

Т е щ а. Погоди, погоди, Залокар! Это не старье, а прекрасные вещи. Вы будете выбирать.

З а л о к а р. Как это?

Т е щ а. Очень просто: кто выберет то, что нужно, получит невесту.

З а л о к а р. А если мы выберем одно и то же?

Т е щ а. Не выберете! Я вас знаю.

П р о ф е с с о р. А где разгадки?

Т е щ а. У меня в сумке. К каждой вещи — конвертик с пожеланием и напутствием.

П р о ф е с с о р. Порция, например, обходилась без всяких цыганок!

Я н е. А жаль!

П р о ф е с с о р. Итак, этот грязный хлам призван определить…

Т е щ а (неожиданно рассвирепев, с ненавистью и презрением). Вы, именно вы должны знать, что это такое! Это — то, что остается после людей!.. Вещи! В них живет память… все прочее исчезает. Вы называете их хламом… потому что всю жизнь только и делаете, что бросаете…

З а л о к а р. Он ничего не бросал, потому что у него ничего никогда не было.

Я н е (указывая на Виду). Но ее-то привез он!

З а л о к а р. Это — да! Единственная путная вещь, которая у него оказалась. Со дня рождения он считался укором и позором нашего дома!

Профессор срывается с места, апеллирует к гостям, глазеющим на семейную сцену. Натянут как струна.

П р о ф е с с о р. Я здесь не чужой! Ведь вы же меня знаете! А кто знает, что творилось в нашей семье? Ты? И вы не знаете? Когда говорили о детях, родители всегда упоминали в первую очередь меня. Но стоило отцу положить руку мне на голову и обратиться ко мне, как этот тип за дверями корчился от зависти! Неужели никто не помнит, что отец меня, а не его сажал рядом, когда мы ехали к мессе!

З а л о к а р. Ха-ха-ха! Месса! Ты слышишь, Перц?