«Блудный сын» и другие пьесы

Залокар, поглаживая топор, стоит в кругу зрителей. Братья оказываются с разных концов скатерти. Профессор тщетно пытается унять дрожь в голосе; его слова нацелены прямо в соперника, который дразнит его своей улыбкой; голос Профессора становится ломким, как стекло.

П р о ф е с с о р. Вы предлагаете выбирать из этого? Вы мне позволите открыть книгу, хотя я ее не возьму. «Три рулона полосатой фланели на белье. Двенадцать бутылей керосина. Мука пшеничная мелкого помола…» Конторская книга вашего супруга, мадам. Других книг здесь нет. Понимаю. Мой брат женился на конторской книге, ибо пришел к выводу, что цифры поддаются учету. Однако во всем мире люди давно перестали полагаться на цифры. Иное стало важным.

З а л о к а р. Что же?

П р о ф е с с о р. Идеи! Смейся, смейся! У тебя есть «мерседес» и новый дом, но это лишь вещи, которые могут растаять, как мороженое. Мир изменился. В конце концов, у каждого обывателя продирается пальто на локтях, и в каждую нору заглядывает солнце. Смейся, смейся! Что же мне тут у вас выбрать?.. Ну? Шкатулку? Кортик офицера королевского флота? Смеясь надо мной, вы показываете, что за прошедшие годы ничему не научились! Лет тридцать-сорок вы повторяете: «Да, Залокар был и останется боровом. Но он знает, что делает! Он не даст себя одурачить! Он работал и копил! Залокар плевал и на итальянцев, и на всех прочих. Когда старые деньги ничего не стоили, он стал делать новые, и всегда ловко обходил законы… Он пролезет, где никто не сможет, он… он…»

К а р л (неожиданно пронзительно). Он — мужчина!

П р о ф е с с о р. Потому, что взял топор?

К а р л. Потому, что тогда его бросил!

З а л о к а р. На этот раз не брошу, Карл!

П р о ф е с с о р. А вы, мадам, как полагаете?

Т е щ а.

Конечно, фланель истлела в шкафу,
Топор с каждым днем все острее.
Мужчина — тот, кто умеет копить и работать.
С годами закаляется его натура!

Я н е. «…et post equitem sedet atra cura!»[33]

П е р ц. Как ты сказал?

Я н е. У каждого мотоциклиста на выхлопной трубе оседают заботы.

В и д а (до сих пор молчавшая, как кукла, неожиданно заговорила странным бесцветным голосом).

Духи «Ярдли» и «Кавасаки»
Импонируют даме всякой.

П р о ф е с с о р. Ты что, балдеешь?

Т е щ а. Что?!

П р о ф е с с о р. Я ее спросил, не нажралась ли она каких наркотиков.

В и д а. Это тебе не мешало бы для храбрости что-нибудь принять, дружок! Ночь кончается, пора решать. Что, мужества не хватает? Не будь по крайней мере смешным!

П р о ф е с с о р (хватает со скатерти канделябр). Вот что я возьму.

Я н е. А почему подсвечник?

П р о ф е с с о р. Весь мир опутан проводами, и через самые темные леса, через ледники и пустыни, через открытые всем ветрам равнины провода высокого напряжения несут свет.

П е р ц. Да знаем!

П р о ф е с с о р. Ни черта ты не знаешь!

С у п р у г а  П е р ц а. Это верно!

П р о ф е с с о р. Дело в том, что тьма упорна и не сразу поддается. Она насылает метели, черный снег, наводнения. Люди же пробиваются сквозь нее. Куда? К свету! Вперед, без страха и сомнения.

Я н е. Канделябр рядом с проводом высокого напряжения?! Гм.

П р о ф е с с о р. Когда-то были в ходу только такие канделябры. И людям этого было достаточно. Так же, как мне сейчас достаточно света из глаз девушки, которую здесь околдовали и превратили в марионетку. Вида!

З а л о к а р. Брось трепаться!

П р о ф е с с о р. Что? Я не понял.

З а л о к а р. Ну, тогда я тебе покультурнее объясню. Болтаешь, братец, а ведь у меня в руках топор.

П р о ф е с с о р. Да! И краскораспылитель, идиотов раскрашивать! (Откровенный выпад после уклончивых объяснений.)

Гости, до сих пор забавлявшиеся, затаили дыхание. Теща наслаждается.

З а л о к а р. А ты, сколько я помню, раскрашивал себя! Университет… десять красок в десяти режимах. Уж какая-нибудь краска всегда была нужна. Не думай, что не знаем! Мы здесь тоже не из погорелой деревни.

П р о ф е с с о р. Странно! Мебельщик берется рассуждать про университет.

З а л о к а р. Слов-то, слов, что у голодного вола слюней! И всегда одни лозунги — со времен короля Александра до самоуправления. А сам от страха в штаны наложил.

П р о ф е с с о р. Врешь, собака!

З а л о к а р. Если я собака, то ты — недопесок паршивый!

П р о ф е с с о р. Ты — пес! И каждого норовил куснуть! Тебя небось родители вспоминают, так в гробу переворачиваются!