Блумсберийская красавица

Никто не долженъ былъ знать, гдѣ онъ скрывается (онъ назовется мистеромъ Смитомъ); никто, даже честный Джекъ Тоддъ, не долженъ былъ посѣщать его, даже бѣдный старый пріятель Джекъ, вѣрный другъ, который всегда былъ готовь и радъ обойти для него цѣлый Лондонъ. Онъ чувствовалъ себя совершенно несчастнымъ, и теперь предпочиталъ это состояніе всякому другому, и никто не долженъ былъ его утѣшать, хотя бы даже это стоило ему жизни!

Я смѣюсь надъ Долли, осмѣиваю его нелѣпую попытку представлять изъ себя человѣка съ разбитымъ сердцемъ, обманутаго мужа, тогда какъ онъ былъ только слабодушный, сантиментальный глупецъ. Поведеніе его было мелочно и безцѣльно. Онъ лишился моего уваженія, безумно вдавшись въ припадки ревности, и потомъ начавъ кротко, боязливо отступать, точно собака, выгнанная изъ мясной лавки за воровство.

Еслибы прекрасная Анастасія была моей принадлежностью по церковному обряду, то я попытался бы достигнуть цѣли путемъ спокойнаго разсужденія, сидя въ креслѣ, показать ей, что цалованіе руки въ нашъ просвѣщенный вѣкъ вообще считается неблагоразумнымъ препровожденіемъ времени; а приписалъ бы затѣмъ ея поведеніе неопытности и вѣтрености, и попросилъ бы ее на будущее время оставить такія опрометчивые поступки.

Но дѣлать безумства въ ея комнатѣ и прямо обвинять это милое созданіе въ невѣрности, катъ будто бы она уже уложила въ дорожный сундукъ свои драгоцѣнности, а на улицѣ ее уже ожидала почтовая карета, — это значило дать ей придирку пуститъ въ дѣло ядовитыя шпильки и защищаться до послѣдней крайности.

Я вообще противъ обвиненій человѣка въ убійствѣ за то только, что онъ раздавилъ муху. Я презираю эти домашнія ссоры, подобныя горчичному сѣмени, — ссоры, которыя допускаютъ разростаться въ дремучій лѣсъ по неумѣнью остановить ихъ сразу и во время.

Я домашній Веллингтонъ и объявляю, что ни одно хозяйство не допускаетъ маленькихъ войнъ — битвъ горшковъ съ кострюлями, ужасныхъ гостинныхъ сраженій.

Подумайте также, что нужно спуститься съ пьедестала обманутаго мужа до раздоровъ изъ-за оловяннаго подсвѣчника, — нужно оставить красивыя обвиненія въ безсердечной невѣрности и снизойти до ропота на неудобную постель

Мой несчастный Долли бѣжалъ отъ своей красавицы-жены и изящнаго дома не изъ-за величественнаго обвиненія въ цалованіи у нея руки постороннимъ мужчиной, но потому, что его заставили спать на дурной постели, освѣщаемой кускомъ грязнаго сальнаго огарка.

Какія же надежды можно возлагать на подобнаго человѣка? Дипломаціи у него нѣтъ ни малѣйшей! онъ несостоятеленъ даже въ брани! Ну, и стой да своемъ вулканѣ и наслаждайся запахомъ сѣры!

Кто скажетъ, что это несправедливыя, жестокія слова? Лишь только пришедшій въ отчаяніе Долли обратился въ бѣгство, какъ уже свѣтъ выказалъ къ нему чрезвычайную доброту, принявъ его сторону въ домашней ссорѣ. Въ окрестностяхъ распространился слухъ, что поведеніе мистриссъ Икль было такъ ужасно, что мужъ ея долженъ былъ оставить это испорченное существо.

Сосѣди Икля очень обрадованы скандаломъ и ревностно старались распространять его во всѣхъ направленіяхъ.

Отчего женщины бываютъ такъ злы въ отношеніи къ другимъ женщинамъ? Мужчины, услышавъ о предполагаемой измѣнѣ мистриссъ Икль, — только улыбались и говорили: «это пустяки», вмѣсто того, чтобъ съ ужасомъ закатывать глаза, дергать подбородкомъ, всплескивать руками и испускать восклицанія. Женщины же, не требуя ни малѣйшихъ доказательствъ, произнесли противъ прекрасной Анастасіи обвинительный приговоръ.

Три дня спустя послѣ бѣгства Долли, сосѣдки стали уже хмуриться при встрѣчѣ съ мистриссъ Икль и взбѣгать ее. Вѣроломная горничная «разсказала все» красивому хлѣбопеку Уильяму, который, въ качествѣ веселаго молодаго холостяка и общаго любимца, охотника поболтать съ хорошенькими горничными, сообщилъ эту новость Мери въ «Тюльпанномъ домикѣ» и Сарѣ въ «Лавровомъ деревѣ» и Дженъ въ «Ивовой скамьѣ».

Будьте увѣрены, что Мери, Сара и Дженъ, убирая своимъ госпожамъ волосы къ обѣду, не упустили случая сократить время посредствомъ разсказа о грустномъ обстоятельствѣ, постигшемъ мистера Икля. Горничныя для того и нанимаются, чтобъ сплетничать и наушничать госпожамъ. Что можетъ быть восхитительнѣе сплетенъ? Одинъ мой пріятель, когда его спросили, каковы, по его мнѣнію, условія счастья, отвѣчалъ: «пятьсотъ фунтовъ въ годъ и сплетница».

Наша красавица не могла понять, почему она никогда не заставала обитательницъ «Тюльпаннаго домика», не могла понять и того, почему обитательницы «Лавроваго дерева» внезапно превратили свои дружескіе визиты.

По мѣрѣ того, какъ знакомыя леди стали избѣгать Анастасію, знакомые джентльмены, напротивъ, принялись посѣщать ее самимъ настойчивымъ образомъ. Когда она выходила изъ церкви — послѣ отличной проповѣди о милосердіи и любви жъ ближнимъ — жительница «Ивовой скамьи» повертывалась спиной въ отвѣтъ на ея вѣжливый поклонъ, а въ тотъ же день послѣ полудня, старшій сынъ этой самой обитательницы «Ивовой скамьи» не только посѣтилъ ее, но принесъ ей великолѣпный букетъ прелестныхъ оранжерейныхъ цвѣтовъ.