Бобры в погоне за сокровищами

– Иногда мне кажется, что на тучах сидят какие–то невидимые корректировщики стрельбы и направляют капли именно на ваш нос или усы. Ушик ты, кажется, хотел, добраться до беличьего поселка за два часа, верно ведь? Но боюсь, что мы туда не доберемся и до утра.

Ушик, погруженный в нелегкие размышления, совсем не заметил дождя, который в очередной раз заставил Толстобрюха бурчать, а потому недовольно сказал:

– Что-то ты сегодня, ну уж и впрямь слишком пессимистичен. Видишь, вон там какая-то тропинка между деревьями петляет? Может быть, именно она приведет нас к долгожданной границе. К тому же там что-то блестит во тьме, и наверняка это и есть та самая река, а значит, эта дорога должна нас вывести к плотине. Во всяком случае, мы можем сходить туда и осмотреть все побережье. Когда мы здесь строили плотину, речка эта была довольно большой и ровной, а значит, мы легко увидим плотину имени Твердозуба Быстрого, по которой и пролегает наша дорога.

Толстобрюх понял, что на Ушика напал приступ упрямства и что попытаться отговорить его бесполезно. А потому он, кряхтя, встал и потащился с тележкой вслед за своим другом.

Ушик действительно видел отблески реки. Однако эта дорожка, на беду путешественников, оказалась тропинкой лесорубов. Поэтому вместо того, чтобы вывести наших друзей по прямой к реке, она очень долго петляла вокруг массивов обрубленных и целых деревьев, и наши друзья, спотыкаясь об пеньки и рискуя в любой момент сломать колеса тележки, целый час продирались через поредевшие лесные заросли. Когда до берега оставалось буквально сто метров, ливень, который так долго медлил, все же начался, и наши друзья уже через минуту чуть не утонули в вязкой грязи. Но настоящее разочарование ждало их впереди. Когда Ушик с Толстобрюхом подошли к берегу, то из уст обоих в одночасье послышалось: «Черт бы побрал мой хвост!», а сами наши несчастные путешественники застыли в растерянности. С этого места было прекрасно видно, что мост находится буквально в полсотни метров от того места, где они свернули на тропинку, а если бы они не свернули, то идти бы им оставалось буквально минуты три. Толстобрюх раздосадовано сказал:

– Ну вот, что значит проявлять самодеятельность. Вместо того чтобы идти по протоптанной дороге, мы должны были не верить карте и думать, что ее рисовали зайцы! Посмотреть на плотину ему захотелось! Я же говорил, что надо было пойти в ту деревеньку недалеко от вокзала да заночевать там. А теперь что мы будем делать? Ночевать под открытым небом, наслаждаясь всеми прелестями холодного дождя, или как?

Ушик, осознавший свою фатальную ошибку, которая заключалась в непростительном недоверии создателям этих карт, решил исправить свою оплошность и уже менее решительно сказал:

– Вон там вдоль берега пролегает небольшая тропинка. Думаю по ней можно быстро добраться до главной дороги и перейти наконец-то эту чертову реку. Надеюсь, эта река не слишком сильно разливается во время таких «дождиков».

Толстобрюх поднял брови и иронично сказал:

– Искренне надеюсь, что ты не хочешь меня снова затащить в какие-то глухие дебри, из которых мы уже никогда не выберемся.

Наши усталые путешественники медленно и уныло побрели вдоль реки. Однако местность была совершенно ровная, а летний ливень был такой сильный, что прибрежная часть леса вмиг превратилась в болото с небольшими озерцами. Путь вдоль реки, который при хорошей погоде можно было преодолеть за 10 минут, наши недотепы преодолели за час. И вот перед ними предстала старая, но довольно крепкая пограничная будка с красным шлагбаумом и синим мостом за ней. Из окна будки доносились звуки гитары и странная песня:

А я плотину строил, строил

Свою я спину гнул да гнул я.

Землю и ветки из лесу таскал я.

А я плотину строил, строил

Чуть хвост свой не сломал я

В борьбе с бурною рекой.

А что взамен я получил?

Разрушена плотина весенним наводнением

О, бедный бобер, бедный бобер…

– Ха, кажется это мой старый друг по прозвищу Бобер Силач,– наконец-то ожил от меланхолии Толстобрюх. – Только он может своим скрипучим голосом напевать такие народные песенки про разрушенные плотины, разбитые хатки и славный труд бобров под гитару. Он таким был еще, когда мы вместе работали на болотах. М-да, похоже, он недурно устроился на старости лет. Тем более в таком тихом закоулке, где проверять и досматривать почти некого, кроме своих тайных неисчерпаемых запасов березового сидра, который, насколько я могу судить по дрожащему голосу, уже им поглощается. И сейчас мы, скорее всего, сможем увидеть, как бобер с бутылкой может превращаться в матерого плотника, который сможет надавать под зад даже какому-нибудь заурядному лису.

– Да, и, похоже, ему недостает компании,– добавил Ушик.– Гитара все же не может заменить приятное общество друзей. А поэтому нужно наведаться в гости, а в лучшем случае и заночевать там. Нечего более мокнуть под дождем.