Боец

– Что будешь пить? – спрашивает Малик, но я качаю головой и направляюсь к бару, за стойкой которого сидит один из молодых членов банды.

Все его внимание приковано к фильму, который идет по телевизору, установленному над полками с алкоголем.

– Господи, Донни! – недовольно восклицает Малик, ударяя рукой по стойке. – Ты можешь хотя бы притвориться, что работаешь?

Молодой парень оборачивается, и я узнаю в нем человека, ударившего Аполлона бокалом по виску. Когда я сужаю глаза, глядя на него, у него хватает ума притвориться невинной овечкой.

– Пиво! – говорит Малик. – И переключи телевизор на чертовы новости или что-нибудь в этом роде.

Донни спешит выполнить приказ и, поставив перед нами две бутылки с открученными крышками, бросается искать пульт. Он переключает фильм восьмидесятых годов на какие-то новости, ведущий которых рассказывает что-то о колледже. Внизу экрана идут субтитры, но я смотрю на них без особого энтузиазма, больше беспокоясь о своем нынешнем затруднительном положении, чем о передряге, в которую вляпался СФУ.

Когда я смотрю на дверь, за которой исчезли Джейс и Цербер, мой желудок сжимается. Вся эта ситуация с лидером Адских гончих чертовски странная. Девяносто процентов времени он обращается со мной как с ребенком, к которому можно прикасаться только в перчатках, а в остальных десяти процентах угрожает вырубить с помощью лошадиной дозы транквилизаторов. Ну, может, и не транквилизаторов, но по крайней мере с помощью сильных успокоительных. Мне до сих пор не удается избавиться от воспоминаний об иглах на конце шприца и о вводимом в мою шею наркотике, особенно когда я нахожусь здесь. Джейс никогда не обращался со мной подобным образом. Конечно, он цепляется ко мне, терпит мои развивающиеся отношения с Вульфом и Аполлоном, при мысли о которых меня бросает в жар, и иногда бывает жесток. Но эта жестокость кажется вынужденной, будто какой-то долг заставляет его присматривать за мной.

Но почему он чувствует себя обязанным мне?

– Вот черт! – вздыхает Малик. – Донни, прибавь громкости.

Я снова обращаю свое внимание на экран, и мое сердце тут же уходит в пятки. На экране я вижу девушку-репортера, стоящую возле дома Джейса, а позади нее – две полицейские машины с мигающими синими белыми и красными огнями и черный внедорожник. Донни наконец прибавляет громкость, и голос репортера звучит для нас громко и отчетливо:

– …Ходят слухи, что были обнаружены люди, стоящие за крупной наркоторговлей в Стерлинг Фолсе. Управление по борьбе с наркотиками провело тщательное расследование, и когда всплыли новые подробности, они сообщили нам, что готовы произвести аресты.

Я вижу, что ворота дома уже распахнуты и, судя по сошедшей с петель воротине, их открыли принудительно. Первым из входных дверей дома выходит мужчина в костюме, а за ним – более молодой человек в похожей одежде. Наклонившись вперед, я прищуриваюсь, и мое сердце замирает, но после того, как камера поворачивается к ним, оно пускается вскачь, и мое тело мгновенно реагирует, заставляя меня встать и отступить назад, будто они арестовывают меня.

– Нет, нет, нет!

– Кора?

Этого не может быть!

Не отрывая глаз от экрана, я хватаюсь за волосы. Следующим за мужчинами выходит Вульф. Его руки скованы за спиной, а за ним следует полицейский, который толкает Вульфа в бицепс и практически сталкивает его со ступенек. Вслед за ними из дома выходит Аполлон. Его аналогичным образом ведет еще один полицейский. Движения Аполлона кажутся вялыми, будто он все еще под наркотиками, а мой взгляд не перестает возвращаться к молодому мужчине в костюме, который совершенно не изменился. Он стоит, засунув руки в карманы, а его осанка и прическа до боли мне знакомы. Несмотря на то что выражение его лица немного размыто на экране телевизора, он все равно безошибочно узнаваем. И радостен. Паркер Уортон. Обиженный бывший, заставивший меня покинуть Изумрудную Бухту.

– Кора! – снова зовет меня Малик. – Что, мать твою, происходит?

Я качаю головой и сломя голову бегу в заднюю комнату.

Джейс все исправит!

Открыв дверь, Джейс выходит в коридор, но, увидев выражение моего лица, замирает как вкопанный в замешательстве, сдвинув брови.

– Что случилось? – спрашивает он.

– Вульф и Аполлон…

Мое сердце замирает, когда я чувствую вибрацию своего телефона.

Вдруг это Вульф или Аполлон, которые скажут мне, что это всего лишь ошибка? Но я вижу лишь сообщение с заблокированного номера:

«Видишь? Тебе следовало уехать, пока был такой шанс».

Смысл сообщения ясен. Это я виновна в том, что происходит.

Долгое время я не могу произнести ни слова, но эти слова вертятся в моей голове. Что ребят арестовали, что это моя вина, что каким-то образом нас нашел мой бывший.