Боевой ограничитель (СИ)

Эмили кое-как стащила себя с кровати, выползла в холл — и упёрлась лбом в стену, пережидая очередной приступ боли.

— Доброе утро, — окликнул её гуль. Она вяло кивнула. Села в кресло, включила «Пип-бой», уставилась в карту с метками указанных Рейли объектов — значки расплывались перед глазами.

По стёклам сбегали капли дождя, просачиваясь сквозь рассохшиеся рамы и собираясь в мутные озёрца на подоконнике. Чудо-погодка, конечно. Вроде бы, неподалёку, в паре часов пути, есть развалины школы. Не бог весть что, конечно, но начать можно и с этого.

— Школа, — проговорила она самой себе. — Да, школа.

И скорчилась в кресле, обхватив колени руками.

Харон молча подошёл. Положил на журнальный столик два стимпака.

— Это зачем? — настороженно спросила Эмили.

— Затем, что у меня есть глаза, — проворчал гуль. — Разувайся и иди наверх. Выходной.

— Я в порядке, — огрызнулась она.

— Оружие нуждается в регулярном техобслуживании, знаешь ли, — гуль положил дробовик на кухонный стол. — Что там этот парень по радио говорил?

— Харон, да Рейли мне голову оторвёт! — простонала Эмили. — И стимпаки забери, у меня свои есть…

Он кивнул. Достал из рюкзака коробку с патронами, высыпал гильзы на стол, всем своим видом показывая, что никуда идти не намерен.

— Вот же ж чёрт! — Эмили откинулась на спинку кресла. — Это саботаж, да?

Он не ответил.

Ругаться не было ни сил, ни настроения — так что Эмили просто смотрела, как Харон возится с оружием. Как поблёскивает металл в неярком свете лампы, как пляшут на стене размытые тени, отражая спокойные, уверенные движения рук — красивых, кстати, рук, отстранённо подумала Эмили. Одно удовольствие было следить за тем, как он рассыпает дробь и порох по патронам, отмеряя нужное количество на глаз, быстро, но размеренно — словно творит какой-то ритуал.

Эмили задремала. Надолго ли, понять было невозможно; когда она проснулась, Харон всё ещё колдовал над дробовиком, и дождь за окном продолжал безуспешные попытки смыть район Мейсон с лица земли, — и всё же что-то изменилось. Эмили потянулась, опустила взгляд — и обнаружила, что укрыта одеялом. Тем самым здоровенным пыльным одеялом, которое она вчера откопала в недрах платяного шкафа в спальне.

Получается, Харон, пока она спала, поднялся на второй этаж, принёс это чёртово одеяло — и укутал её. Просто так. Чтобы она не замёрзла в продуваемой всеми ветрами гостиной. Эмили помнила, что «огневая поддержка — понятие растяжимое», но не ожидала, что оно может оказаться настолько растяжимым.

— Ты такой хороший, — сонно прошептала она, пряча улыбку в складках одеяла. Но Харон услышал.

— Что, тебе настолько плохо? — спросил он растерянно. — У меня есть «Мед-икс»…

*

«Мед-икс» не понадобился. Но поразмыслив, Эмили решила отложить продолжение картографической экспедиции на пару дней. Слишком уж хорошо было здесь, в этом доме. Тихо и спокойно.

За окном снег сменялся дождём — и наоборот. Остатки черепицы на крыше простуженно дребезжали, сквозь потолочные щели просачивалась талая вода, а ветер чуть было не срывал дверь с петель. Казалось, что мир, которому столько всего надо от Эмили, бесится, потеряв свою любимую жертву из вида.

Но старый дом держался. И она старалась держаться. И всем невыполненным обещаниям, незавершённым делам и недодуманным мыслям ничего не оставалось, кроме как подождать её снаружи.

Так Эмили и встретила две тысячи двести семьдесят восьмой год. Взгляд уловил какую-то неправильность в дате на экране «Пип-боя» — и, нате вам, выяснилось, что на дворе уже второе января. Эмили принялась вспоминать, что она делала накануне: закончила три чертежа, прочитала первую часть «Унесённых ветром» (второй в доме не нашлось, да и ладно бы), пару часов просидела с Хароном над картой, пытаясь составить маршрут, а потом умудрилась проспать десять часов подряд — без сновидений… Что ж, пожалуй, это был лучший Новый год в её жизни.

*

Впрочем, вечным такое счастье быть не могло. И уже третьего января Эмили стояла на пороге, подслеповато вглядываясь в снежную хмарь и пытаясь разглядеть очертания района Мейсон.

Пустошь как следует подготовилась ко встрече: погодка была что надо, настоящая буря. Снег летел отовсюду. Он забивался в карманы разгрузочного жилета и в капюшон куртки, оседал на экране «Пип-боя», мельтешил перед глазами, окончательно сбивая Эмили с толку. Уже через пять минут пути она начала сомневаться, что в случае чего сможет найти дорогу обратно к особняку — а немного позже сомнение превратилось в уверенность. Хорошо хоть, Харон уверенно шагал сквозь метель. Эмили послушно тащилась за гулем, стараясь наступать на его следы, но чёртовы ботинки всё равно промокли.

У входа в павильон метро Эмили поскользнулась на обледеневших ступеньках. Чтобы удержаться на ногах, вцепилась в ржавую решётку ворот — правой рукой, а то! Взвыв от боли, она разжала пальцы — и чуть ли не на четвереньках ввалилась в вестибюль.

— Ужас, — выдохнула она, замёрзшими пальцами распутывая завязки капюшона, чтобы вытряхнуть снег. — Может, вернёмся в тот особняк, а?

Харон невозмутимо развернулся и пошёл обратно ко входу.