Боевой ограничитель (СИ)

— Эй, ты что? — перепугалась Эмили. — Я туда второй раз не полезу! Харон!

Гуль остановился.

— Это, вроде как, была фирменная тупая шутка, — нервно усмехнулась она. — Не обращай внимания. Мы ведь и так кучу времени потеряли, так что всё, никаких стоянок.

Она стащила с головы шапку, взъерошила пятернёй отросшие волосы — чёлка уже начинала лезть в глаза.

— Нам надо отсюда пробраться к Фоллз-Чёрч, там есть какой-то супермаркет… Правда, до него от станции ходу несколько часов. Слушай, такие бури — они вообще сколько длятся?

— Я не синоптик, — гуль подошёл к Эмили. — Но обычно — дольше, чем хотелось бы. Что у тебя с рукой?

Заметил.

— Да вроде пока на месте, — она уставилась на мокрый, перемазанный грязью и ржавчиной бинт. — Повязку только надо бы сменить.

— Так меняй, — он снял с плеч рюкзак. — А я тем временем пойду проверю тоннель.

Эмили согласно кивнула. Толку-то спорить?

*

Казалось бы, выходец из Убежища в подземке должен чувствовать себя как дома: те же лестницы, эскалаторы, длинные коридоры; даже кафельная плитка, которой облицованы стены — почти такая же, как в атриуме… Но от этого сходства, если честно, становилось только хуже. Будто кто-то взял понятие безопасности и вывернул его наизнанку. Здесь же, на верхнем уровне пересадочного узла, Эмили чувствовала себя особенно уязвимой. А когда Харон ушёл, это ощущение стало совсем уж невыносимым.

Перетащив вещи к подножию эскалатора, она занялась рукой: более подходящего места для практикума по военно-полевой медицине всё равно не было. Эмили вытащила из рюкзака перевязочный набор — благо, за прошедшую неделю она приловчилась управляться с ним без посторонней помощи. Стянула размокшие бинты, поморщилась: багровый шрам и тощий, искривлённый мизинец выглядели отвратительно. Ну да ладно.

Она зубами откупорила бутыль со слабым раствором карболки, плеснула на ладони, растёрла — и в этот миг где-то там, в тоннеле, раздался выстрел из дробовика. Эмили застыла, вслушиваясь в ледяную тишину. Ещё один выстрел. И — ничего в ответ. Рейдеры или мутанты начали бы отстреливаться. Значит, дикие гули. Это ничего. Не опасно. Ведь не опасно же?

Наскоро закончив перевязку, Эмили подбежала к краю платформы. Тревожно вглядывалась в темноту, убеждая себя, что Харон способен о себе позаботиться, что глупо бояться за лучшего убийцу на Пустоши… и прекрасно понимая: да никогда она не перестанет за него бояться.

Спустя несколько бесконечных минут она наконец-то услышала знакомый звук шагов. Харон умел передвигаться бесшумно — это Эмили знала; знала также, что сейчас он нарочно идёт так, чтобы его было слышно — чтобы она не беспокоилась…

Харон вышел на свет — и она с трудом удержалась, чтобы не закричать от ужаса. Вся правая половина его лица была залита кровью.

Спрыгнув с платформы, Эмили бросилась ему навстречу:

— Что у тебя с лицом?

— Гулификация, — проворчал он, отворачиваясь. — Руку-то хоть перевязала? Идём.

— Харон!

— Дикий гуль цапнул, — поморщился он. — Не поверишь: с потолка свалился. И ведь заполз же он туда зачем-то, придурок чёртов… Ну что такое?

— Да ничего, — сквозь зубы сказала Эмили. — Кроме того, что ты ранен.

— Ерунда.

— Нет, не ерунда! Ты же себя со стороны не видишь!

— И слава богу, — он направился к брошенным у входа в тоннель вещам. — Не о чем тут волноваться. Заживёт, как на собаке.

— Харон, мне что, по всей станции за тобой гоняться? Это смешно, наконец! — возмутилась Эмили. — Если всё так замечательно, просто дай мне в этом убедиться.

— Убеждайся, — гуль тяжело вздохнул. — Только быстро.

Эмили, привстав на цыпочки, заглянула ему в лицо.

Тонкий и длинный — от середины лба до скулы — лоскут кожи был содран почти начисто; параллельно ране тянулись ещё два узких, но глубоких пореза.

— Ну? — нетерпеливо спросил Харон. — Теперь мы можем идти?

— Десять минут — и пойдём. Скажи спасибо своему тоннельному верхолазу, — Эмили через силу улыбнулась. — У тебя препаршивейшая скальпированная рана.

— Ужас-то какой, — язвительно ухмыльнулся он. — Знаешь, гули немного по-другому устроены. Если бы они могли умереть от заражения крови, они бы… давно умерли от заражения крови. Каждый первый.

— И? Может, мне хочется поиграть в доктора.

— Ну наконец-то серьёзная причина.

— Я быстро, — пообещала Эмили. — Без излишеств, просто промою и перевяжу. Ладно?

Гуль нехотя кивнул. Подошёл к нижней ступеньке эскалатора, уселся на неё.

Эмили метнулась к рюкзаку, вытащила из него аптечку. Ополоснув руки антисептиком — растревоженный шрам заныл под повязкой, ну да и чёрт бы с ним, — подбежала к Харону. Тот закрыл глаза, выражая полнейшую покорность.

Эмили осторожно отвела в сторону слипшуюся от крови прядь волос.

— Это надо срезать, — проговорила она севшим голосом, глядя на тонкую перемычку, на которой держался сорванный лоскут кожи. — Обратно пришивать… не знаю, есть ли смысл. И это будет очень-очень больно, а я не хочу делать тебе больно.

Харон молчал.

Протерев лезвия ножниц раствором карболки, Эмили аккуратно поддела пальцами левой руки окровавленную полоску кожи. Примерилась. Руки не дрожали — не было у них такого права.