Бог тебе судья

— Я думаю, вы правы. Если эта женщина, которая была главой общины, ничего не знала про клан, созданный внутри, то преподобный должен был знать. Люди не могут держать в себе ничего, что лично их не касается. Так всегда было. В любом клане есть руководящее звено, а есть те, кто подчиняется. И не всегда они живут в мире. И о любых более-менее значимых несправедливостях обязательно расскажут преподобному, потому что эти события толкают людей в грех. В злость. В гнев. В гордыню. А это уже епархия священнослужителей.

— Вы слышали об убийстве в церкви? — спросил я.

— Нет. О каком убийстве?

— В исповедальне сестра Татьяна обнаружила тело зарезанного мужчины. Он не был прихожанином церкви. Посторонний, его никто не знал. Но он из этих мест, из этой части Подмосковья.

— Преступника арестовали?

— Нет, — ответил я. — Неизвестно, кто убийца. Конечно, все обставлено так, как будто это священник.

— Преподобный Франциск человек не того характера, — ответила Лидия Алексеевна. — Он бы никогда не убил.

Спорить я не стал. У меня и самого не было уверенности, что преподобный был тем самым убийцей, который уложил в могилу столько людей. Не сходилось очень многое, начиная от мотива и заканчивая организацией. Зачем священнику убивать столько людей? Чтобы скрыть что-то? Но что может всплыть и стать таким ужасным для священника? Стоит ли эта тайна смерти двадцати трех человек? Ответа у меня не было.

Я поблагодарил Лидию Алексеевну за гостеприимство. Она попросила меня позвонить ей и сообщить, что удастся выяснить. Я пообещал сделать это, после чего сел в машину и уехал.

В церкви меня ждало разочарование. Сестра Татьяна и преподобный Франциск на службу в обычное время не пришли. И если отсутствие преподобного не вызывало ни у кого вопросов, поскольку служит он без присутствия в храме, то отсутствие сестры Татьяны восприняли как тревожный звонок.

— Она никогда не пропускала службу, — говорили монахини возбужденно, сгруппировавшись у входа в храм. — А если болела, то всегда и всем звонила, чтобы ее не теряли. Что-то случилось! Видит Господь, что-то случилось!

Служители церкви подняли тревогу и отправились к Татьяне домой в сопровождении полиции. Дверь была открыта. В единственной комнате в квартире на постели лежали двое — сестра Татьяна и преподобный Франциск, который был слишком полным, по моему мнению, для священника, живущего в смирении и ограничениях. Большое белое рыхлое тело, нагота не прикрыта, густая поросль скрывала все, что нельзя показывать детям. Дыра во лбу у каждого. Их вещи были разбросаны по полу, словно они торопились раздеться и лечь в постель. Полиция выгнала всех из квартиры, переписав имена и паспортные данные.

Я вышел из подъезда и сел на лавочку.

Что сказала мне сестра Татьяна? Из-за чего ее убили? И как убийца мог узнать, что она мне сказала?

Судя по всему, между сестрой Татьяной и преподобным была интимная связь. И застрелили их в постели, в объятиях друг друга. Злая ирония или наказание? И связано ли как-то это двойное убийство с трупами в «слоеных» могилах? Если да, то сколько же на счету убийцы уже смертей помимо тех несчастных из леса?

И не стану ли я следующим?

Монахини вышли так же, единой группой. Но самая молодая из них, с выражением страшной муки на лице стремительно отошла от своих сестер, ее вырвало прямо на газон, в умирающую траву в крупинках снега. Я достал платок из кармана брюк и подошел к девушке.

— Возьмите.

— Спасибо.

Она вытерлась и часто задышала, выпуская облачка пара. Ее сестры как будто не замечали, что кому-то плохо и требуется помощь. Они, взявшись под руки, двинулись в сторону храма, яростно перешептываясь.

— Меня зовут Виктор Черемушкин, — сказал я.

— Я сестра Мария, — ответила монахиня. — Это все ужасно.

— Вы хорошо знали преподобного и сестру Татьяну?

— Сестра Татьяна взяла меня из приюта, поэтому да, с ней мы знакомы очень близко. А преподобного Франциска я видела несколько раз, мы практически не общались.

— Вы знали, что они вместе?

— Они не вместе, — ответила сестра Мария. — Это какой-то ужас, и я не понимаю, что происходит.

— Но их убили в постели. Обоих, обнаженных.

Сестра Мария кивнула, потом еще раз и заплакала. Мне стало ее жаль, но я не знал, можно ли обычному парню обнимать монахиню. Не возникнет ли у нее из-за этого проблем? Но она плакала так горько, что я плюнул на условности и обнял девушку. Она тут же прижалась ко мне и заплакала еще горше.

— Вам нужно выпить горячего чаю, — сказал я. — Или кофе. Что вы любите? Можно я вас угощу?

— Нет, что вы, это неудобно.

— Ну почему неудобно? Я видел, как в американских фильмах и сериалах священники и монахини приходят к прихожанам домой, просто в гости, общаются и пьют чай. Или кофе. В чем проблема?

— Уговорили, пойдемте. Здесь неподалеку есть кафе.