Богач, бедняк

До взлета они успели выпить две бутылки шампанского, и Джонни Хит пообещал, как только самолет взлетит, позвонить Гретхен и матери Рудольфа и сообщить им новость.

День ото дня становилось все теплее. Они подолгу лениво лежали на солнце. Оба сильно загорели, и волосы Джин от солнца и соленой воды стали совсем светлыми. Она давала ему уроки тенниса на кортах отеля и говорила, что он способный. Она очень серьезно относилась к этим урокам и, когда он допускал ошибки, делала ему резкие замечания. Она научила его также кататься на водных лыжах. Он не переставал удивляться, как много разных вещей она умела делать отлично.

Обед им приносили в их хижину, находившуюся у стоянки скоростных катеров. Они ели холодных омаров и пили белое сухое вино, а после обеда поднимались к себе в номер и занимались любовью, закрыв ставни, чтобы укрыться от предвечернего солнца.

Он не смотрел на девушек, лежавших почти обнаженными у бассейна и на камнях возле трамплина для ныряния, хотя две-три из них, безусловно, заслуживали внимания.

– Ты ведешь себя противоестественно, – заявила ему Джин.

– В чем?

– В том, что ты на них не таращишься.

– Я таращусь на тебя.

– Ну и продолжай в таком духе, – сказала она.

Они отыскивали все новые рестораны и ели буйабесс[23] на террасе ресторана «У Феликса», откуда сквозь арку в крепостном валу видны яхты в Антибской бухте. Предаваясь после ужина любви, оба чувствовали, что от них пахнет чесноком и вином, но это их не смущало.

Они ездили в разбросанные по холмам городки, побывали в часовне Матисса и на керамическом заводе в Валорис, обедали на террасе «Золотистой голубки» в Сен-Поль-де-Ванс под шелест крыл белых голубей. Они с сожалением узнали, что тут держат белых голубей, так как они отпугивают голубей других цветов. Если белые голуби все-таки допускали присутствие нечистых, хозяин убивал их.

Куда бы они ни шли, Джин брала с собой фотоаппараты и без конца снимала его на фоне мачт, крепостного вала, пальм, волн. «Я хочу сделать из твоих фотографий обои для нашей спальни в Нью-Йорке», – говорила она.

Рудольф больше не спешил надеть рубашку, выйдя из воды: Джин сказала, что ей нравится его волосатая грудь и пушок на плечах.

Они собирались посетить Италию, когда им надоест Антибский мыс. На карте они обвели кружком Ментону, Сан-Ремо, Милан (там надо посмотреть «Тайную вечерю»), Рапалло, Санта-Маргериту, Флоренцию (там Микеланджело и Боттичелли!), Болонью, Сиену, Ассизы, Рим. Эти названия звенели на солнце как колокольчики. Джин уже всюду там побывала. Раньше. Пройдет еще много времени, пока он узнает о ней все.

Им не надоедало на Антибском мысу.

Однажды он выиграл у нее сет в теннис. Она пришла в ярость. На две минуты.

Они послали телеграмму Колдервуду, что задержатся на неопределенное время.

В отеле они не заговаривали ни с кем, кроме одной итальянской киноактрисы, которая была так красива, что с ней нельзя было не заговорить. Джин потратила целое утро, фотографируя актрису, и отослала снимки в «Вог» в Нью-Йорк. Из «Вог» пришла телеграмма, что фотографии будут опубликованы в сентябрьском номере.

Этот месяц не могло омрачить ничто.

И хотя Антибский мыс им еще не надоел, они сели в машину и поехали на юг посмотреть те города, что обвели кружком на карте. И нигде не испытали разочарования.

Они сидели в кафе на вымощенной булыжником площади в Портофино и ели шоколадное мороженое, лучшее шоколадное мороженое в мире, и смотрели на женщин, продававших туристам открытки, кружева и вышитые скатерти, а еще разглядывали яхты, стоявшие на якоре в порту.

Среди них выделялась одна – изящная, белая, футов пятьдесят в длину, с прекрасными, чистыми, типично итальянскими линиями.

– Вот такое произведение оправдывает существование машин.

– Тебе хотелось бы иметь такую? – спросила Джин, сгребая ложечкой мороженое.

– А кому бы не хотелось?

– Я куплю ее тебе, – сказала она.

– Спасибо, – ответил он. – А может, в придачу и «феррари», и подбитое норкой пальто, и дом из сорока комнат на Антибском мысу, если уж ты такая щедрая.

– Нет, я не шучу, – продолжая есть мороженое, сказала Джин. – Если ты действительно хочешь иметь такую яхту.

Он внимательно посмотрел на нее. Она была спокойна и серьезна.

– Что-то не понимаю, – сказал он. – «Вог» платит тебе не такие уж большие деньги.

– Я и не рассчитываю на «Вог». Я жутко богатая. После смерти матери мне досталось совершенно неприличное количество ценных бумаг. Ее отец владел одной из крупнейших фармацевтических фирм в США.

– Как называется фирма? – с подозрением спросил Рудольф.

Она сказала, и он, присвистнув, отложил ложку.

– Пока мне не исполнится двадцать пять лет, отец и брат считаются моими опекунами и я не распоряжаюсь всем своим состоянием, но даже сейчас мой годовой доход по крайней мере в три раза больше твоего. Надеюсь, я не испортила тебе настроения на весь день.

Рудольф разразился хохотом:

– Черт побери! Вот это медовый месяц!

В тот день они пошли на компромисс: она купила ему не яхту, а рубашку пронзительно-розового цвета, которую выбрала в сомнительном магазинчике вблизи порта.