Богач, бедняк

– В этом-то все и дело. У меня есть отец и брат. И я терпеть не могу ни того ни другого. Если они узнают, что своим ты сообщил, а им я ничего не сказала, они будут целых десять лет метать громы и молнии. И после того как мы поженимся, я не хочу иметь никаких отношений с твоей родней и не хочу, чтобы ты общался с моими родственниками. Никакой родни. Семейные обеды в День благодарения у очага! Только этого не хватало!

Рудольф согласился, не особенно сопротивляясь. Его женитьба не будет таким уж счастливым событием для Гретхен, всего несколько месяцев назад потерявшей мужа. А мысль о присутствии на свадьбе всхлипывающей матери в каком-нибудь невообразимом платье из тех, в которых она ходит в церковь, тоже не наполняла его радостью. И конечно же, он вполне мог обойтись без сцены, которую закатит Вирджиния Колдервуд, едва до нее донесется эта новость. Но в то же время, если он утаит свое намерение от Джонни Хита, или Колдервуда, или Брэда Найта, это может вызвать осложнения на работе, тем более что он собирается немедленно после женитьбы уехать в свадебное путешествие. Они с Джин пришли к соглашению, что не будет никакого званого вечера, что они тотчас уедут из Нью-Йорка, что обойдутся без венчания в церкви и что медовый месяц проведут в Европе.

Но им не удалось прийти к соглашению о том, как они будут жить после возвращения из Европы. Джин отказывалась бросить работу и отказывалась жить в Уитби.

– Черт побери, – сказал Рудольф, – мы даже еще не поженились, а ты уже огорчаешь меня, делая мужем на полставки.

– Я не домоседка и не люблю маленькие города, – упрямо заявила она. – Здесь у меня есть работа, есть перспективы. И я не собираюсь от всего этого отказываться только потому, что кто-то хочет на мне жениться.

– Джин… – предостерегающе сказал он.

– Хорошо, хорошо. Только потому, что я хочу выйти замуж.

– Это уже лучше, – сказал он.

– Ты сам говорил, что ваша контора должна быть в Нью-Йорке.

– Но она же не в Нью-Йорке.

– Я больше буду тебе нравиться, если мы не будем все время вместе.

– Нет, наоборот.

– Ну хорошо, ты мне тогда будешь больше нравиться.

Он согласился и на это. Но неохотно.

– Это моя последняя уступка, – сказал он.

– Хорошо, дорогой, – с наигранной покорностью сказала она, опустив ресницы. И принялась усиленно гладить его руку, лежавшую на столе. – Я восхищаюсь мужчиной, который умеет себя утвердить.

Тут они оба рассмеялись, между ними снова наступил мир, и Рудольф сказал:

– Одному мерзавцу все-таки придется объявить о нашей свадьбе – тому гнусному фотографу, и если он захочет прийти на свадьбу, скажи – пусть приходит, только предварительно пусть побреется.

– Справедливо будет, – сказала Джин, – если я пошлю приглашение Вирджинии Колдервуд.

Жестокие и счастливые, они, держась за руки, вышли из ресторана и пошли по барам Третьей авеню, сначала тихо, а под конец – спьяну громогласно славя простирающиеся перед ними годы.

На другой день он купил в магазине «Тиффани» обручальное кольцо с бриллиантом, но Джин заставила его вернуть драгоценность.

– Я не желаю быть связанной узами богатства, – сказала она. – Просто не забудь явиться в городскую ратушу в назначенный день с простым золотым кольцом.

Рудольф понимал, что нельзя не поставить в известность Колдервуда, Брэда и Джонни Хита о том, что он будет отсутствовать по крайней мере месяц. Джин дала на это согласие при условии, что Рудольф заставит их поклясться хранить все в тайне, – он так и поступил.

Колдервуд воспринял известие мрачно. Рудольф не мог сказать, было ли это из-за дочери или из-за того, что он на целый месяц отходит от дел.

– Надеюсь, ты не поспешил, – сказал Колдервуд. – Я помню эту девицу. По-моему, она без гроша за душой.

– Она работает, – обороняясь, сказал Рудольф.

– Я не одобряю, когда жены работают, – сказал Колдервуд. И покачал головой: – Ах, Руди… а ведь ты мог иметь все.

«Да, все, – подумал Рудольф. – Включая психопатку Вирджинию Колдервуд и ее порнографические письма».

Ни Брэд, ни Джонни Хит не были в восторге от его невесты, но ведь он женился не для того, чтобы доставить им удовольствие. Так или иначе, оба явились в городскую ратушу и проводили вместе с Флоренс молодоженов до аэропорта.

Рудольф впервые почувствовал бремя супружества, когда они сдавали багаж и выяснилось, что у Джин перевес почти в сто фунтов.

– Великий Боже! – воскликнул Рудольф. – Что у тебя там в чемоданах?

– Одежда, – ответила Джин. – Не хочешь же ты, чтобы твоя жена ходила голой перед всеми этими французами?!

– Для молодой женщины, которая не желает быть связанной узами богатства, ты везешь с собой многовато скарба, – сказал он, выписывая чек за превышение веса.

Он постарался произнести это небрежно, но дурное предчувствие все же возникло на миг. Долгие годы бедности, когда считалось каждое пенни, приучили его бережно относиться к деньгам. Транжирки-жены разоряли куда более богатых мужчин. «Это недостойный страх. Если потребуется, я ее обуздаю», – подумал он. Сегодня ему казалось, что он способен справиться с чем угодно. И взяв Джин за руку, он повел ее к бару.