Богач, бедняк

Какое-то время Рудольф молчал, а Томас смотрел из окна на суда, стоявшие на якоре в заливе Флашинг. И порадовался тому, что «Клотильда» находится в Антибе, а не в этом заливе.

– Джонни Хит писал мне, что очень доволен поездкой. Его невесте страшно понравилось у тебя на яхте, – заметил Рудольф.

– Как это она успела хоть что-то разглядеть, – с сомнением покачал головой Томас. – Она только и делала, что каждые пять минут переодевалась. У нее, наверное, было чемоданов тридцать. Хорошо, что на яхте не было других пассажиров. Мы заняли ее багажом две пустые каюты.

– Она из очень богатой семьи, – улыбнулся Рудольф.

– Сразу видно. Из нее богатство так и прет. А он, твой друг, в общем, ничего. Не жаловался на плохую погоду и задавал столько вопросов, что к концу второй недели сам мог бы сгонять на «Клотильде» чуть не до Туниса. Он говорил, что собирается предложить тебе с женой отправиться вместе с ним в круиз будущим летом.

– Если только у меня будет время.

– Ты что, действительно собираешься баллотироваться в мэры этой дыры? – спросил Томас.

– Уитби вовсе не дыра, – сказал Рудольф. – А чем тебе не нравится эта идея?

– Да я бы и гроша ломаного не дал за самого распрекрасного политика в этой стране.

– Быть может, мне удастся изменить твое мнение.

– В кои веки был у нас один хороший человек, так, естественно, его застрелили.

– Всех не перестрелять.

– Кому надо, попытаются, – упрямо сказал Томас.

– Том, неужели ты никогда не скучаешь по Америке?

– А что она мне дала? Вот сейчас покончу со всеми делами, уеду и думать о ней забуду.

– Ужасно, что ты так говоришь.

– Одного патриота на нашу семью достаточно.

– А как же твой сын?

– Что мой сын?

– Сколько ты собираешься держать его в Европе?

– Всю жизнь, – сказал Томас. – Разве что тебя изберут президентом и ты наведешь в этой стране порядок, посадишь в тюрьму всех жуликов, генералов, полицейских, судей, конгрессменов и дорогих адвокатов, да если к тому же тебя при этом не застрелят, может, тогда я пошлю его сюда погостить.

– А как же он получит образование?

– В Антибе тоже есть школы. И получше всяких вонючих военных школ.

– Но он же американец.

– Ну и что?

– А то, что он не француз.

– Он и не будет французом. Он будет Уэсли Джордахом.

– Он останется без родины.

– А где, по-твоему, моя родина? Здесь? – Томас рассмеялся. – Родина моего сына будет на яхте в Средиземном море. Он будет плавать от одной страны, где делают вино и оливковое масло, до другой, где тоже делают вино и оливковое масло.

Рудольф не стал продолжать этот разговор, и остальную часть дороги до Парк-авеню, где была его квартира, они ехали молча. Швейцар поставил машину Рудольфа во второй ряд, когда он сказал, что приехал всего на несколько минут, и подозрительно оглядел Томаса: воротничок расстегнут, галстук свободно болтается, синий костюм с широкими брюками, зеленая шляпа с коричневой лентой, купленная в Генуе.

– Твоему швейцару не понравилось, как я одет, – усмехнулся Томас, когда они поднимались в лифте. – Скажи ему, что я одеваюсь в Марселе, а всем известно, что Марсель – величайший центр мужской моды в Европе.

– Пусть тебя не волнует мнение швейцара, – сказал Рудольф, открывая Томасу дверь в квартиру.

– Недурно ты тут устроился, – заметил Томас, останавливаясь посреди огромной гостиной с камином и длинным, обитым бледно-золотистым вельветом диваном, по обеим сторонам которого стояло по удобному мягкому креслу. В вазах – свежие цветы, пол застлан светло-бежевым ковром, на темно-зеленых стенах – картины абстракционистов. Окна выходили на запад, и сквозь занавеси в гостиную лилось солнце. Мягко жужжал кондиционер, и в комнате стояла приятная прохлада.

– Мы приезжаем в Нью-Йорк реже, чем нам бы хотелось. Джин снова в положении и эти два месяца чувствует себя очень неважно, – сказал Рудольф, открывая сервант. – Вот тут бар. Лед в холодильнике. Если хочешь обедать не в ресторане, а здесь, скажи завтра утром горничной. Она отлично готовит.

Он провел Томаса в комнату для гостей, которую Джин обставила в точности как была обставлена такая же комната в Уитби – немного в стиле кантри, но изящно. Рудольф невольно заметил, как неуместно выглядит брат в этой женской по духу комнате с двумя кроватями на четырех столбиках и одеялами из аппликаций.

Томас швырнул свой старый чемодан, пиджак и шляпу на одну из кроватей – Рудольф постарался не скривиться. Джонни Хит писал ему, что на яхте у Тома царит идеальный порядок. По всей видимости, он оставляет свои привычки в море.

Вернувшись в гостиную, Рудольф налил себе и Томасу виски с содовой и, пока они пили, достал бумаги, полученные в полиции, а также отчет частного детектива и передал все это брату. Потом позвонил адвокату и договорился, что тот примет Томаса на следующее утро в десять часов.

– Так, – сказал он, когда они покончили с виски, – что еще я могу для тебя сделать? Если хочешь, съезжу вместе с тобой в школу.

– Со школой я справлюсь сам, не беспокойся.

– Как у тебя с деньгами?

– Куры не клюют. Спасибо.

– В случае чего звони мне в Уитби, – сказал Рудольф.

– Договорились, господин мэр, – улыбнулся Том.