Богач, бедняк

В кабинете полковника Бейнбриджа по стенам тоже висели флаги, а еще висели фотографии генерала Паттона, генерала Эйзенхауэра и самого Бейнбриджа, сурового воина в походном мундире, с биноклем на груди, в каске и с пистолетом. По-видимому, снимок был сделан во время Второй мировой войны. Полковник, поднявшийся из-за стола, чтобы пожать руку Томасу, был сейчас в обычной военной форме. Он похудел по сравнению с фотографией, был почти совсем лысый, носил очки в серебряной оправе, на нем не было ни оружия, ни бинокля, и вообще он походил на актера, играющего в пьесе о войне.

– Добро пожаловать в Хиллтоп, мистер Джордах, – сказал Бейнбридж. Хоть он и не стоял по стойке «смирно», но создавалось именно такое впечатление. – Присаживайтесь. – Он несколько удивленно смотрел на Томаса, пожалуй, так же, как швейцар в доме Рудольфа.

«Если я задержусь в Нью-Йорке, мне, наверное, придется сменить портного», – подумал Томас.

– Не хочу отнимать у вас много времени, полковник. Я приехал повидать своего сына Уэсли.

– Да, конечно, понимаю, – сказал Бейнбридж, слегка запинаясь. – Сейчас будет перерыв в занятиях, и мы за ним пошлем. – Он смущенно откашлялся. – Очень приятно наконец увидеть в нашей школе кого-нибудь из семьи этого молодого человека. Я правильно понял, вы его отец?

– Да, – ответил Томас. – Именно так я и сказал вашей секретарше.

– Простите мой вопрос, мистер… мистер Джордах, – в замешательстве полковник глядел на портрет Эйзенхауэра, – но в заявлении о приеме Уэсли в школу было недвусмысленно сказано, что его отец умер.

«Дрянь, – подумал Томас, – подлая ничтожная дрянь!»

– Как видите, я жив, – сказал он.

– Да, я вижу, – нервно ответил Бейнбридж. – Вероятно, вкралась какая-то ошибка, хотя непонятно как…

– Несколько лет я жил за границей, – перебил его Томас. – У нас с женой плохие отношения.

– Даже если так… – Бейнбридж похлопал ладонью по маленькой бронзовой пушке, стоявшей на столе. – Конечно, не полагается вмешиваться в семейные дела… Я не имел чести познакомиться с миссис Джордах… Мы с ней только переписываемся. Но она ведь та самая миссис Джордах, да? – пытаясь нащупать почву под ногами, спросил Бейнбридж. – Та, что занимается антиквариатом? В Нью-Йорке?

– Возможно, среди ее клиентов есть и антиквары, я не знаю, – ответил Томас. – Короче, мне хотелось бы повидать сына.

– Через пять минут занятия кончатся, – сказал Бейнбридж. – Я уверен, он будет рад вас видеть. Очень рад. При сложившихся обстоятельствах… встреча с отцом, я полагаю, как раз то, что ему нужно…

– Каких обстоятельствах?

– Он трудный мальчик, мистер Джордах, очень трудный. У нас с ним много хлопот.

– А именно?

– Он чрезвычайно… мм… неуживчивый. – Казалось, Бейнбридж обрадовался, найдя подходящее слово. – Постоянно ввязывается в драки. С кем угодно, независимо от возраста и роста. В прошлом семестре он даже ударил одного преподавателя, и тот целую неделю не мог вести занятия. Ваш сын… он очень ловко… э-э… как бы это сказать… владеет кулаками. Конечно, в такой школе, как наша, мы лишь приветствуем, когда парень проявляет, так сказать, естественную агрессивность, но Уэсли… – Бейнбридж вздохнул. – Его агрессивность выливается не в простые мальчишеские драки… Нам пришлось нескольких ребят госпитализировать. Старшеклассников… Буду с вами предельно откровенным. У него, ну… в нем какая-то – я не могу подобрать другого слова – взрослая злоба, и мы, педагоги, считаем это очень опасным.

«Кровь Джордахов, – горько подумал Томас, – проклятая кровь Джордахов».

– К сожалению, должен вам сообщить, мистер Джордах, что в этом семестре Уэсли дан испытательный срок – и без всяких снисхождений.

– Что ж, полковник, в таком случае у меня для вас есть хорошая новость, – сказал Томас. – Я намерен сам заняться Уэсли и всеми его проблемами.

– Рад слышать, мистер Джордах, что вы берете дело в свои руки. Мы неоднократно писали его матери, но она, видно, настолько занята, что даже не ответила.

– Я намерен забрать его из школы сегодня же, – сказал Томас. – Вы можете о нем больше не беспокоиться.

Рука Бейнбриджа, поглаживавшая бронзовую пушку, задрожала.

– Я не вижу необходимости в таких радикальных мерах, сэр, – сказал он неуверенно. Битвы в Нормандии и на Рейне остались давно позади, и это был просто старик, нарядившийся в военную форму.

– Да, но зато я вижу в этом необходимость, – заметил Томас, вставая.

Бейнбридж тоже поднялся из-за стола.

– Но это… это против наших правил. Нам необходимо получить письменное разрешение от его матери. Как бы там ни было, все дела мы вели с ней, и она заплатила вперед за полный учебный год. К тому же мы должны быть уверены в подлинности вашего родства с мальчиком.

Томас достал бумажник и выложил на стол перед Бейнбриджем свой паспорт. Полковник медленно открыл зеленую книжицу.

– Да, конечно, ваша фамилия Джордах. И тем не менее… Поверьте, сэр, я обязан связаться с матерью мальчика.

– Чтобы не отнимать у вас больше времени, полковник… – Томас вынул из внутреннего кармана пиджака справку полиции о Терезе Джордах-Лаваль и протянул ему. – Прочитайте это, пожалуйста.