Богач, бедняк. Нищий, вор

— Садись, рассказывай, что привело тебя в Нью-Йорк. Ты давно здесь?

— Уже около трех недель. — Томас взял виски и опустился на стул.

— Что же ты до сих пор мне не звонил? — обиженно спросил Рудольф.

— Мне пришлось лечь на операцию, — ответил Том. — Была неприятность с глазами. А когда я болен, предпочитаю быть один.

— Я тебя понимаю. — Рудольф сел напротив него в мягкое кресло. — Я и сам такой.

— Сейчас все в порядке. Какое-то время надо быть поосторожнее, вот и все. Ну, твое здоровье. — Томас поднял свой стакан.

— Твое здоровье, — отозвался Рудольф и внимательно посмотрел на брата. — Ты больше не похож на боксера, Том.

— А ты — на мэра, — сказал Томас и тотчас пожалел о сказанном.

Но Рудольф только рассмеялся.

— Гретхен говорила, что написала тебе обо всем. Да, мне слегка не повезло.

— Она писала, что ты продал свой дом в Уитби, — сказал Томас.

— Не имело смысла застревать там. — Рудольф задумчиво покрутил лед в стакане. — Нам вполне достаточно этой квартиры. Инид с няней в парке. Она скоро вернется, сможешь на нее взглянуть. Как твой мальчик?

— Отлично. Ты бы слышал, как он говорит по-французски! И яхтой управляет уже лучше меня. И никто не заставляет его больше маршировать на плацу.

— Я рад, что все так хорошо обернулось. А Билли, сын Гретхен, служит в армии в Брюсселе. В войсках НАТО.

— Знаю. Она мне писала. И писала, что это ты устроил его туда.

— Одна из моих последних официальных акций или, вернее, полуофициальных. — Рудольф говорил теперь тихо, размеренно, точно не хотел, чтобы его слова звучали слишком категорично.

— Досадно, что все так получилось, Руди, — сказал Томас. Впервые в жизни ему было жалко брата.

Рудольф пожал плечами:

— Могло быть хуже. Тот студентик мог и умереть, а он отделался лишь слепотой.

— Чем ты думаешь теперь заниматься?

— О, дела найдутся. В Нью-Йорке прекрасно жить в свое удовольствие. А когда вернется Джин, мы с ней, вероятно, отправимся путешествовать. Возможно, даже посетим тебя.

— А где она?

— В санатории, — ответил Рудольф, позвякивая кубиками льда в стакане. — Вернее, это не санаторий, а клиника, где отучают людей пить. Они там излечивают почти всех. Она уже второй раз там. После первого раза почти шесть месяцев не брала в рот ни капли. Мне не полагается ее навещать — идиотская теория какого-то врача, — но я поддерживаю связь с директором клиники, и он говорит, что Джин молодцом. — Виски попало ему не в то горло, и он закашлялся. — Возможно, мне тоже не мешает подлечиться, — улыбаясь, заметил он, когда кашель отпустил его. — Ну а ты? Теперь, когда с глазами в порядке, какие у тебя планы?

— Мне надо получить развод, Руди, — сказал Томас. — И я подумал, может, ты сумеешь мне помочь.

— Тот юрист, к которому я тебя посылал, говорил, что проблем не будет. Тебе следовало бы тогда это и сделать.

— В прошлый раз я спешил, хотелось поскорее увезти парня из этой страны. Застрянь я в Нью-Йорке, мне пришлось бы объяснить Уэсли причину. А я не хочу, чтобы он знал, что я разошелся с его матерью из-за того, что она шлюха. К тому же, если бы я стал тогда разводиться в Нью-Йорке, это заняло бы слишком много времени и пропала бы значительная часть летнего сезона, а я не могу себе это позволить. А теперь я непременно должен развестись самое позднее к октябрю.

— Почему?

— В общем… Я живу с одной женщиной. Она англичанка. Замечательный человек. В октябре у нас должен родиться ребенок.

— Все ясно, — сказал Рудольф. — Поздравляю. Племя Джордахов растет. Может быть, нам не хватает именно английской крови. Чем я могу тебе помочь?

— Я не хочу встречаться с Терезой. Если я ее увижу, то могу не сдержаться и, бог знает, что с ней сделаю, хотя прошло уже столько времени. Может, тебе или кому-то другому удастся уговорить ее поехать в Рено или другой город, где легко развестись…

Рудольф аккуратно поставил стакан на стол.

— Конечно, — сказал он. — Я с удовольствием помогу. — За дверью раздался шум. — А вот и Инид. — И он позвал: — Иди сюда, маленькая.

В комнату вприпрыжку вбежала Инид в красном пальто. Увидев рядом с отцом незнакомого мужчину, она застыла на месте. Рудольф взял ее на руки и поцеловал.

— Поздоровайся со своим дядей. Дядя Томас живет на яхте.

Три дня спустя Рудольф позвонил Томасу и договорился пообедать с ним в ресторане на Третьей авеню. Это было заведение, куда мужчины заходили просто поесть, и Томас не мог подумать, что брат старается произвести на него впечатление.

Когда Рудольф вошел в бар, Томас уже поджидал его.

— Итак, — сказал Рудольф, усаживаясь рядом с братом на высокий табурет, — мадам уже в пути. Летит в Неваду.

— Ты шутишь, — сказал Томас.

— Я сам отвез ее в аэропорт и оставался там до тех пор, пока самолет не взлетел.

— Ну, Руди, ты просто чудотворец!

— В общем-то, это оказалось не так уж трудно, — сказал Рудольф и заказал мартини, чтобы как-то развеять тягостные воспоминания о целом утре, проведенном с Терезой. — Она тоже собирается начать семейную жизнь второй раз, — солгал он, но вполне убедительно, — и понимает, что будет разумнее, если ее, как она говорит, доброе имя не будут трепать по судам в Нью-Йорке.