Богами не рождаются

Огромное помещение с широкими окнами, щедро пропускающими беспощадный полуденный жар. Стены сплошь завешаны всевозможным оружием. У Антонио даже колени подогнулись от страха, неужели Его высочество привел назойливого посыльного в камеру пыток?

– Эй, парень, ты чего? – Алехандро заботливо вгляделся в побледневшее лицо монастырского посланца и даже встряхнул того за плечи.

Вновь очутившись в мощных руках Его высочества, Антонио жалобно пискнул:

– Мой господин, не погубите жалкого слугу своего! Азмь есть грешен!

Алехандро хмыкнул, явно забавляясь испугом послушника:

– Да ты, по-моему, вообще не мужчина, а одуванчик божий. Где ж ты, сердешный, нагрешить то успел?

– Яблоки у нашего садовника воровал! – с паникой в голосе обреченно признался Антонио.

– Я-я-я-яблоки, – нахмурившись, издевательски протянул виконт. – Яблоки – это, братец, серьезно! Яблоки я и сам люблю. Вкусные они, зараза, особенно – краденые. Такому греху только позавидовать можно. Придется искупать!

– Как искупать? – окончательно сник грешник.

– А вот так.

Наследник стащил с манекена, стоявшего в углу комнаты, тяжеленный металлический нагрудник, и умело напялил амуницию на растерянного послушника. Полюбовался его запаренным видом, снова насмешливо хмыкнул и сунул в вялую ладонь Антонио огромную боевую рапиру.

– Я сразу хотел тебя в спарринг-партнеры завербовать, – признался виконт. – Больше то ведь некого. Тем более, раз уж ты оказался таким закоренелым грешником, то – как говорится, сама Рыжая велела! – и виконт многозначительно ткнул своей рапирой в самую середину нагрудника до смерти перетрухнувшего юноши.

Антонио не к месту вспомнил разговоры про честь, зачем-то заведенные стражниками, струсил окончательно и бухнулся на колени.

– Не погубите, Ваше высочество! – заголосил грешник. – Его преосвященство Кардинал на каждой проповеди твердит, что мужчина– партнер, это очень плохо, это страшный грех! За это гореть мне в пламени огненной колесницы святой Ники!

– Тьфу на тебя! – в сердцах выругался виконт, бросая рапиру на пол. – Вот дурень то, простите меня семь ангелов! И надо же такое выдумать. Да чтобы я – с тобой… тьфу, мерзость какая!

И Алехандро с отвращением оглядел тощую шею послушника, покрытую первой юношеской щетиной, еще не знавшей бритвы цирюльника.

– Отбил всю охоту приемы отрабатывать! – виконт плюхнулся в кресло и наполнил два бокала из стоявшего на столике кувшина. – А мне, скорее всего, опять придется на празднике не раз и не два, заезжих хвастунов на дуэль вызывать. Обломалась тренировка… Ты пей, – он придвинул один бокал к потному Антонио.

– Нам нельзя, – затряс вихрастой головой послушник, – нам вино пить по уставу не положено.

Алехандро улыбнулся в усы. Ему очень понравился чистосердечный мальчишка. Впрочем, плохого, надо думать, Кардинал к нему бы и не послал.

– Вода это, – виконт вновь настойчиво подтолкнул угощение поближе к Антонио. – Чистая, из скважины. Да ты не бойся, другого – не держим.

Забегавшийся Антонио с наслаждением, до дна, опустошил не маленькую емкость.

– Садись, – виконт указал на пуфик. – Рассказывай, что в монастыре затеяли? С чем тебя Кардинал прислал?

Посланник опасливо угнездился на хрупкой, обтянутой дорогим шелком мебели. Попутно, подивился причуде сильных мира сего – ведь не стул, не лавка – а так, недоразумение одно. Не откинешься, ноги не вытянешь, глядишь – на полу окажешься. Алехандро насмешливо наблюдал за робкой возней послушника.

– Ну? – требовательно выгнул он черную бровь.

Антонио еще раз предусмотрительно огляделся, не обнаружил ничего подозрительного, придвинулся поближе к Его высочеству и торопливо зашептал:

– Именно в день празднования святого восшествия на небо, истекает срок, указанный в летописи!

– В этот день она и должна вернуться? – уточнил виконт

– Да, да! – закивал послушник, выкатив от усердия серые глаза. – Точно так, Ваша милость!

– И астролог точно уверен, что там, – Алехандро, не глядя, указал пальцем куда-то вверх (угодил точнехонько в аляповатую потолочную фреску с семью ангелами), – там, прилетевший обратно звездолет?

– Вы правы, Ваша милость! Это не знамение, как говорят люди, а именно звездолет.

– Мда! – задумался виконт. – Согласно всем законам подлости, Ника высадится в самый разгар праздника. И что получится? Богоявление? Паника?

– Чудо! – благоговейно подсказал послушник.

– Да ну тебя, фанатик хренов! – как от мухи отмахнулся виконт, вскакивая на ноги. – Люди, понимаешь, дурень, люди – а вовсе не боги, выполнили свою работу и возвращаются домой. А дома… Мда, – Алехандро покрутил пальцем у виска, – дома разруха и дурдом! Мне ее жалко даже, девочку эту – Нику. Она то думает, что просто рапорт сдаст, и будет отдыхать по полной программе – с мороженым, танцами и прочей женской дребеденью. А вместо этого – ее тут ждут, как манну небесную и готовятся свалить на хрупкие девичьи плечи проблему планетарного уровня. И как она все это разгребать станет?

– Но она же – святая! – однообразно напомнил послушник.

Наследник неприлично заржал и хлопнулся обратно в кресло: