Богами не рождаются

Я вижу ясно – сквозь века
А может и в разрез веков,
Течет бессмертия река
Под крик «Агой!» и стук подков.
Верблюдов длинный караван
И резвых лошадей табун,
Идет, бредет через бархан
Или змеится среди дюн
Я слышу четко – как ветра
Дробят на годы жизни ход,
Играют пологом шатра
Потоки переходят вброд
И песней о любви звучит
Напев ветров со всех сторон,
Душа в ответ не промолчит
Рождая крик, и плач, и стон
Я чую сердцем – время бег
Вибрирует внутри меня,
Неся с собой дожди и снег
Сменяя ночь на отблеск дня
Я понимаю – мы песок
Струящийся, года храня,
Но нас скрепляет жизни сок
В едином ритме бытия
Нас смелют смерти жернова
И веки смежим мы в раю,
Но прорастет из нас трава
В сухой степи родном краю
И влившись вновь в круговорот,
Смерть оттолкнув движеньем рук,
Мы будем жить из года в год,
Бессмертия замкнувши круг

– Замечательно! – снисходительно похвалил властный голос. – Хоть чему-то полезному тебя смогли в монастыре научить!

– Молитвы Ники – всегда полезны! – убежденно ответил Антонио. – В них высший, потаенный смысл, не доступный разуму простых людей.

– Это какой еще? – ехидно полюбопытствовал насмешник.

– Ника вернется, спасет всех нас и подарит бессмертие! – заученно выпалил послушник.

– Чего?

Острие рапиры, упирающееся в спину Антонио, исчезло. Незнакомец обошел вокруг послушника и, протянув руку, поднял его голову за подбородок, вглядываясь в серые глаза юноши. Антонии испуганно мигнул. Незнакомец оказался никем иным, как Его светлостью виконтом Алехандро.

Конечно, все в городе хорошо знали Наследника престола, но счастье видеть его так близко, выпадало не многим. В присутствии виконта, Антонио, и сам не жалующийся на недостаток роста, сразу ощутил себя маленьким и слабым. Алехандро внушал восхищение, а простолюдинам и экзальтированным дворянским дочкам на выданье, даже благоговение. Очень высокий, широкоплечий, смуглый, длинные черные волосы падают на воротник простой льняной рубашки. Внимательные карие глаза необычного шоколадного оттенка, с интересом наблюдающие за кардинальским посланцем, решительный очерк губ под тонкими усиками и неожиданно мягкая, пикантная ямочка на уверенно выступающем вперед подбородке.

– Балбес! – печально констатировал Алехандро. – Фанатики несчастные! Какое спасет, какое бессмертие? Стихи красивы сами по себе и ценны как литературное наследие, художественное достояние нашего народа. Ясно?

Антонио отрицательно помотала головой, немного кружившейся от страха.

– Балбес!– со вкусом повторил виконт. – На земле итак осталось слишком мало чего-то по настоящему прекрасного. А литература, стихи – смогли пережить время и катаклизмы, и ничуть не потускнели, не утратили исходной свежести и силы.

Антонио недоуменно пожал плечами.

Виконт рассмеялся, выпустил подбородок юноши и махнул рукой:

– Ладно, черт с тобой! Хотя, надо бы говорить – пошел-ка ты к Верховному Навигатору. Но мы все верим в древних чертей. Вот странно – сколько на земле религий сменилось, но в каждой из них, черти остаются неизменными – обновляются лишь боги! Не пора ли пересмотреть пантеон? Верховный Навигатор… да рядом с ним все черти – всего лишь неловкие дилетанты…

Антонии то бледнел, то краснел, выслушивая столь крамольные слова из уст самого виконта. Его светлость снова усмехнулся и сменил тему:

– Ладно, забудь. Пошли со мной. С чем ты там ко мне прибыл? Постой! – виконт бесцеремонно ощупал худые плечи послушника. – А знаешь, ты ничего. Силач. Грудь впалая, зато спина – колесом. Вполне подойдешь!

– Для чего? – вздрогнул юноша.

Но Алехандро упрямо тащил Антонио следом за собой по запутанным пересечениям дворцовых коридоров. Юноша пытался запомнить дорогу, но вскоре совершенно заплутал в обилии дверей, шикарных портьер и вычурных статуй, большая часть из которых опять же изображала ее – рыжую святую. Послушник испуганно семенил, пытаясь приноровиться к размашистому, упругому шагу виконта. Проклятые сандалии снова слетели с ног и держались только на хилых веревочках, обмотанных вокруг щиколоток. В какой то момент одна из завязок порвалась… Антонио растерялся, Наследник остановится.

– Пришли! – к облегчению послушника, громко объявил виконт.

Антонио поднял взгляд и робко осмотрелся.