Богами не рождаются

– Вы само милосердие, – растроганно признал юноша, доверчиво прижимаясь к сильным рукам моряка.

Жино щербато осклабился:

– Его высочество сказали нам, что Вы вели себя геройски и даже спасли ему жизнь!

Рей удивленно вытаращил глаза:

– Алехандро слишком снисходителен ко мне. Я вел себя как трус и чуть не погубил нас обоих!

– Ш-ш-ш-ш, – ласково успокоил его ла Файет. – Первый морской закон гласит – море не прощает себялюбие и чванливость. Спаси друга, а он спасет тебя. А уж Его высочество блюдет эти заповеди как никто другой, и подает пример всем подданным.

– Поэтому Вы его и любите?

– Любим? – усмехнулся капитан. – Да мы его боготворим! Каждый моряк, последний завшивленный юнга знают, попроси виконт о помощи и он не откажет, даже не задумываясь о риске и угрозе для своего собственного благополучия.

– И отец хочет бросить этих людей на произвол судьбы! – горько прошептал Рей. – Зря! Ведь каждый народ имеет такого правителя, которого заслуживает, и было бы ошибкой не ценить наших, на первый взгляд, казалось бы, ничем не примечательных…

– Молчи! – мягко приказал Алехандро, опускаясь на колени около друга и закрывая его рот своей твердой ладонью. – Они много не знают, а поэтому – не смущай их умы неведомыми словами!

Рей схватил друга за запястье и прижался пальцами к его губам. Алехандро усмехнулся и нежно погладил обветренное лицо юноши.

– Ты наверно сердишься на меня? – жалобно спросил Рей со слезами в голосе. – Я неосмотрительно втянул нас в неприятности, и мы оба чуть не погибли.

– Нет, – Алехандро выпрямился, взор его широко распахнутых глаз жадно следил за очертаниями острова Сатар, медленно тающими в туманной дали. – Я благодарен тебе за эту вылазку. Я многое понял и еще, увидел ее… – лицо виконта приняло восторженное выражение.

Рей не рискнул спросить друга, о ком он думает в этот момент. Но, кажется, обо всем итак было нетрудно догадаться.

Глава 7

Антонио летел, не чуя под собой ног. Неудобные деревянные сандалии звучно грохотали по булыжникам каменной мостовой. Время от времени, разношенная обувка сползала вбок, так и норовя свалиться окончательно. Тогда послушник подхватывал сандалии обеими руками и, не глядя, торопливо, совал пальцы в веревочные петли, весьма плохо справлявшиеся с удержанием грубых деревянных подошв на его грязных, мозолистых ступнях. Антонио торопился. Ведь виконт ждать не любит, а Его высокопреосвященство – тем более!

Запыхавшись, трижды взопрев под коричневой, шерстяной рясой, юноша все же во время достиг ворот герцогской резиденции, конечного пункта назначения. На мраморных ступеньках дворца вынужденно томились два кирасира, совершенно озверевшие от жары.

– Гляди-ка, Санчо, – обрадовался нежданному развлечению первый, – придурок из монастыря зачем-то прискакал!

Как известно, умный отличается от дурака тем, что в одной и той же ситуации умело ставит перед собой правильную задачу, а дурак – наживает проблему. По меткому определению Кардинала, умом Антонио, в отличие от набожности, не блистал никогда. Поэтому, вместо того, чтобы смиренно промолчать, послушник необдуманно вступил в заведомо пройгрышную перепалку. Конечно, абсолютно забыв знаменитый девиз подчиненных де Ретайя, гласивший: «Встречают по одежке. Но бьют то – всегда по мордешке». Правда, храбрый лейтенант ужасно обижался, когда виконт переиначивал девиз по-своему: « Мы сильны, да мозгом – сиры. Мы на то – и кирасиры». Короче говоря, монахи и военные всегда вполне стоили друг друга во всех отношениях, как метальных так и физических.

– И вовсе я не придурок, – обиженно запротестовал Антонио. – Я, посланник Его высокопреосвященства к Его светлости виконту Алехандро.

– Ишь ты, – усмехнулся второй кирасир, – размечтался попик, виконта ему подавай! А может сразу самого Герцога? Много вас тут таких ходит!

– Но как же, – растерялся добросовестный послушник. – У меня же письмо! – и он продемонстрировал свернутое трубочкой послание, запечатанное внушительной кардинальской печатью.

Караульные заинтересованно переглянулись:

– И правда, вроде печать, – нерешительно протянул первый. – Может, пропустим?

– На солнце ты перегрелся что ли, Педро? – искренне удивился тот, кого звали Санчо. – Забыл приказ командира? Виконт готовится к торжественному богослужению, потому-то пускать к нему никого не велено. Вот ослушаемся, получим наряд вне очереди и будем вместо того, чтобы пиво пить, на смех дружкам зависать весь праздник у этих проклятых ворот.

Сразу стало заметно, что Педро ничуть не вдохновился открывающейся перспективой:

– Вали-ка ты отсюда, долгополый, – вежливо посоветовал он Антонио. – А письмо для Его светлости мы и сами передадим!

Юноша чуть не расплакался от разочарования:

– Не могу, – жалобно блеял он, – приказано вручить лично в руки!

– Ну, тогда жди, – ехидно заржал Санчо, – может виконт и выйдет в город… к вечеру…

Расстроенный послушник попробовал подольститься:

– Неужели два таких храбрых воина не пропустят во дворец одного слабого мальчишку? Я тоже в детстве намеревался в гвардию поступить, да вот, – тут Антонио завистливо шмыгнул носом, – не взяли!