Богатая и любимая

— Я никогда больше не буду от тебя уходить. Кем бы ни был при мне Дубов, но его смерть что-то сломала во мне. Я это чувствую, Глеб. Я уйду из холдинга «Гиппократ». Эта работа мне уже не по плечу. Найду работу попроще и поспокойней. Что ты на это скажешь?

— Я в состоянии колебания.

— Какого?

— Можно было бы тебя вообще снять с работы и посадить дома. Можно пристроить ко мне в лабораторию. Моим ассистентом или помощником. Второй вариант был бы лучше — ты бы была под сексуальным контролем и я бы чувствовал себя спокойней.

— Так в чем дело?

— В том дело, что ты не уймешься. И будешь копать под Дарью, а теперь и под Катерину Муратову, а мне все твои интриги стали до отвращения противны.

— Но ты меня не бросишь? В любых вариантах?

— Не брошу, Лида. Но и не женюсь.

— Да почему, Глеб?! Для тебя я буду хорошей супругой.

— Не обольщайся. Ты всегда стремишься держать близких людей на крючке. Без сомнений, найдешь такой крючок и на меня.

Сотоцкая примолкла. Почувствовала, что жизнь ее впервые за многие годы входит в спокойное русло, и уже не потребуются никакие судороги в пробивании личной карьеры и борьбы за свое место под солнцем. Будет под боком Артемьева.

Глубокий покой, которого она не ощущала, быть может, никогда, настолько умиротворил ее душу, что ей казалось, будто сейчас вместе с Глебом она оторвалась на машине от земли и парит в безвоздушном пространстве.

Это казалось невероятным, но известие о смерти Дубова удалось скрыть от общественности холдинга. По почте пришло заявление за его подписью — просил уволить по собственному желанию, число было проставлено недельной давности. Уволили, поскольку его и без того почти не замечали на работе. На редкие расспросы Сотоцкая небрежно отвечала, что развелась с Дубовым и он уехал в Питер. Работает там заведующим складом детских игрушек.

Был на свете ничтожный человек Дубов, и нет более Дубова. И никого это не трогало.

Глава 10

Ни с того ни с сего обычно очень послушный и спокойный жеребец Донован вдруг начал нервничать, пошел без приказа Кати галопом, потом принялся подкидывать круп, а в конечном счете встал на дыбы, высоко. задрав передние копыта. Быть может, Катя и могла бы удержаться, но решила не испытывать судьбы. Скинула с ног стремена и по хребту коня соскользнула на землю. Донован, обретший свободу, тут же на полном аллюре проскочил опушку рощи и разом исчез за деревьями. Катя кинулась следом, кричала, ругалась, но Донована нигде не могла приметить, а на зов он не явился. Катя, едва не плача, двинулась через лес и после часа пешего хода вышла на дорогу. Отсюда уже были видны крыши ее поселка. Жокейские высокие сапоги, как оказалось, были не приспособлены к пешим прогулкам, и Катя почувствовала, что натерла обе пятки. Она сошла с дороги, присела на пенек и с трудом стянула сапоги, которые надевала, присыпав икры тальком. Так и есть, на щиколотках уже вздулись волдыри. Самым разумным было бы добираться до дому босиком — дистанция не более четырехсот метров. К тому же по теплому асфальту Но подошвы ее ног к такому походу вовсе были не годились — тонкая, почти прозрачная кожа, которая лопнет, по мнению Кати, на первом десятке шагов. Она сняла шейный шелковый платок, разорвала его пополам и принялась бинтовать левую ступню. Когда заматывала правую, услышала гул мотора и радостно вскинула голову. Но тут же насторожилась.

Машин оказалось две. Они шли навстречу друг другу, прямо посреди узкой дороги и, судя по всему, не собирались уступать друг другу полосы движения. Мало того, как красный «Фольксваген», так и старенький «Москвич-412» сбавили скорость и уперлись друг в друга радиаторами.

Катя, еще в Англии достаточно много наслушавшаяся о так называемых разборках русских гангстеров, среагировала на ситуацию четко — плюхнулась на живот и ползком укрылась в кустах. Однако дорогу она видела ясно, и голоса двух мужчин были тоже хорошо слышны.

Оказалось, что ей знакомы оба. Один оказался Аркадием Седых, на которого в холдинге Катя старалась не глядеть — сладкие красавчики были ей неприятны. Вторым оказался Максим Епишин — несколько раз он учил Катю, как правильно держать в руках теннисную ракетку и какой делать первую, силовую подачу.

Аркадий держал руки в карманах замшевой куртки, а Максим курил, потом спросил лениво:

— Ну и на кой хрен ты меня вызвал на рандеву?

— Нам надо поговорить как мужчина с мужчиной.

— Ишь ты, какой мужчина! Свирепый, как пьяный таракан, — насмешливо ответил Максим. — А ручонки зачем в карманах держишь? Небось вооружился?

— Нет, — Аркадий вытащил руки из карманов. — Не надо разговаривать со мной таким тоном. Это может плохо для вас кончиться.

— А чем это ты меня можешь напугать? Своим толстопузым папашей, по которому тюрьма истосковалась? Так я плевать на него хотел. Давай короче. Предмет разговора, как не трудно понять, Дарья Дмитриевна?

— Так.

Максим издевательски расхохотался:

— Пижон. Какой с тобой может быть мужской разговор?! С президентом холдинга решил переспать? Соблазнительно для такой швали, как ты!

Аркадий наконец вышел из себя и яростно крикнул: