Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

Дальше встал важнейший вопрос — кого сделать козлом отпущения. Другими словами, на кого падет подозрение. Это была роль, увы, необходимая для вашего сценария. Тут уж, без всякого сомнения, все решал именно Мараньяль. Кампа не знал мексиканских художников, а значит, и не мог выбрать среди них жертву. Да, да, именно жертву, ведь этот человек, как предполагалось, будет не просто под подозрением. Если бы все шло по плану, он был бы обвинен в краже и понес наказание — долгие годы тюрьмы.

— Бедный Бето, я бы этого не пережила! — воскликнула Марисабель.

— Да, бедный Бето, — кивнул головой падре Игнасио. — Он и понятия не имел, что у него есть такой могущественный враг.

— Но я до сих пор не могу понять за что… — пробормотал Бето. — Я думал, меня подставили случайно. И только когда я увидел эту картину у него в кабинете, я вспомнил, что как будто где-то видел ее раньше…

— Да, это был тот самый неизвестный художник, которого ты когда-то походя назвал бездарностью.

— Так ведь действительно бездарность! — добавил Гаэтано Кампа. — Я не хочу хвастать, но в Европе меня считают одним из лучших знатоков живописи. Могу свидетельствовать: картины любезнейшего Мараньяля — просто-напросто жалкая мазня. Бездарность — это еще мягко сказано.

Франсиско Мараньяль покраснел и сжал кулаки, однако ничего не сказал.

— Боюсь, Гаэтано, вы тоже нажили себе заклятого врага, — заметил падре.

Но элегантный итальянец лишь едва заметно пожал плечами в знак того, что это ему совершенно безразлично.

— Итак, — продолжал падре, — Бето Сальватьерра был выбран на роль жертвы. Я с самого начала подозревал, что в деле замешан Мараньяль, ведь именно он заманил Бето в музей, зачем-то показал ему картины в реставрационных мастерских и при этом, обратите внимание, специально, в присутствии посторонних, указал на то, что там не очень хорошо с сигнализацией. Более того, он даже подошел к окну и вслух заметил, что окна выходят прямо в глухой двор, где никого не бывает, в том числе и сторожей. Вам надо было стать актером, а не художником, дорогой дон Франсиско, вы прекрасно справились с ролью честного чиновника, который больше всего радеет о вверенных ему художественных ценностях. Во всяком случае, никто не заметил ни нотки фальши в ваших речах.

Франсиско Мараньяль поднялся с места.

— Если вы вызвали меня, чтобы издеваться надо мной, то я предпочту покинуть помещение.

— Я бы настоятельно попросил сеньора Мараньяля остаться, — многозначительно сказал комиссар Гарбанса. — Я говорю это как представитель полиции.

Мараньяль с ненавистью взглянул на комиссара, однако подчинился и сел на место.

— Вообще, должен признаться, — продолжал падре, — что вы не все хорошо продумали, сеньор Мараньяль. Сеньор Кампа оказался куда прозорливей и проницательней вас.

Кампа довольно кивнул головой, и на его тонком аристократическом лице промелькнула улыбка.

— Он ведь появился и исчез, успев очень ловко замести следы, вы же, дон Франсиско, остались видны как на ладони. Сто́ит лишь чуть-чуть пораскинуть мозгами, как становится ясно, что вы, и никто другой, организовали если не саму кражу, то многое, без чего она не могла бы иметь места. Вы заманили на место будущего преступления «мальчика для битья» Бето Сальватьерра, вы помогли оформить разрешение на вывоз картин за один день — срок просто неслыханный для нашей мексиканской бюрократии.

— Обычно на это неделя уходит, если не две, — подтвердил Бето. — Я один раз чуть не пропустил выставку в Панаме из-за того, что не мог вовремя получить разрешение на вывоз картин. А тут — прямо чудо какое-то.

— По крайней мере теперь вы будете знать, что все можно сделать куда быстрее, — улыбнулся падре Игнасио. — Но, сопоставив эти два факта таинственного и необъяснимого поведения сеньора Мараньяля, я сразу же подумал, что на эту персону следует обратить более пристальное внимание.

— Мы с вами порознь пришли к одному и тому же выводу, падре, — заметил Гарбанса.

— Я всегда был самого высокого мнения о вас, комиссар, — ответил падре. — К сожалению, я не мог проверить соотношение расходов и доходов, как это сделал мой коллега из полиции, но одного взгляда на загородный дом государственного служащего было достаточно.

— Вот зачем мы поехали тогда в Тескоко! — воскликнула Марисабель. — Вовсе не обозревать руины!

— Нет, дорогая Марисабель, не за этим, — ответил падре. — Я поспрашивал кое-кого и даже без осмотра загородного дома мог себе представить, на что он похож. Меня интересовало нечто совершенно другое. Если вы помните, — сказал он, обращаясь к Бето и Марисабель, — мы спустились к ограде в самой дальней части парка, окружавшего дом, и я тогда пропал.

— Я так перепугалась! — воскликнула Марисабель.

— Дело в том, что мне пришлось перелезть через забор, — скромно сказал старый священник, опустив глаза.

— Браво, падре! — крикнул лейтенант Пиньо и даже захлопал в ладоши.