Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

— Мы коммивояжеры, агенты по распространению, — надув щеки, возвестил Пиньо.

— И Мараньяль тоже? — изумился падре.

— Нет, он настоял на том, чтобы зарегистрироваться под своим собственным именем, — улыбнулся Гарбанса. — Видите ли, он даже на минуту, даже в шутку не способен забыть о своем величии. Это какая-то патология.

— Гордыня, — покачал головой падре Игнасио. — Недаром она считается одним из семи смертных грехов. Она может привести не только к отчуждению от других людей, но и толкнуть на путь преступлений.

— Что ж, завтра посмотрим, куда она привела сеньора Мараньяля. Мы хотим столкнуть его с полковником Гайа. Это будет своеобразная очная ставка.

— Но вряд ли они когда-нибудь видели друг друга, — с сомнением покачал головой падре.

— Согласен, — кивнул Гарбанса, — скорее всего, они друг друга не видели, но наверняка кое-что слышали.

— Можно сделать эту встречу еще более интересной, — предложил священник, хитро улыбнувшись. — Сегодня вечером я обедал с очень приятным сеньором. Он, как мне представляется, должен знать обоих господ, которых вы хотите завтра представить друг другу. Речь идет об изысканнейшем и образованнейшем профессоре Джузеппе Торино из Миланского университета.

— Джузеппе Торино?! — в один голос воскликнули комиссар Гарбанса и лейтенант Пиньо.

— Сеньоры, не так громко, — теперь настала очередь священника призывать собеседников к тишине. — Не забывайте, что за стеной Мараньяль.

— Значит, Гаэтано Кампа тоже здесь, — понизив голос почти до шепота, сказал Гарбанса, — интересно.

— Исчезновение картин заботит всех, комиссар, — ответил падре Игнасио.

ГЛАВА 56 Гаэтано Кампа в бешенстве

Действительно, казалось, что картины начисто исчезли с лица земли. Это не могло не возмущать привыкшего к точной и четкой работе Гаэтано Кампу (он же профессор Торино). В Европе такого просто не могло случиться, в этом он был совершенно уверен — только эти мексиканцы («Дикари, вчера спустившиеся с дерева, полуобезьяны», — ругал их в сердцах Гаэтано) могли устроить нечто столь немыслимое по нелепости — взять и потерять бесценные произведения величайших художников прошлого.

Начиная это дело, Кампа предполагал срывы по самым различным причинам — сигнализация в музее все же сработает, полиция выследит картины во время перевозки, таможенники окажутся более сообразительными, чем следует, кто-нибудь из участников струсит или поддастся на уговоры и подкуп Интерпола… Все это он предвидел и приложил усилия, чтобы ничего подобного не случилось. Но чтобы картины просто взяли и потеряли неизвестно где, этого он никак не мог предположить даже в страшном сне.

Кампа был уверен, что во всем виноват этот неотесанный болван начальник полиции дон Матиас Гайа. Он лично видел его всего один раз — когда картины были доставлены в Сьюдад-Викторию, и дон Матиас произвел на образованного, культурного итальянца самое отрицательное впечатление — он показался ему грубым, невероятно невежественным человеком с манерами грабителя-взломщика и возмутительно дурным вкусом.

Когда дон Матиас с гордостью показывал иностранному гостю убранство своего дома, тот несколько раз был принужден сделать глубокий вдох — только после этого он мог достаточно вежливо кивнуть в ответ на вопрос хозяина, нравится ли ему, как они с Магдой обставили ту или иную комнату. Дом супругов Гайа показался Гаэтано верхом мещанства и дурного вкуса, особенно поразили его накрахмаленные кружевные салфеточки, которые закрывали факс, монитор компьютера и гигантский экран новейшей модели японского телевизора фирмы «Тошиба». Последний был закрыт уже не просто салфеточной, а настоящей кружевной скатертью, которую сверху удерживали три хрустальных лебедя с тонкими выгнутыми шеями.

Привыкший делать нужным людям комплименты, Гаэтано Кампа спросил:

— Простите, кто же вязал эти прекрасные накидки?

— Это моя работа, — заулыбалась Магда.

— Удивительное сочетание традиционного и современного, — выдал Гаэтано.

И вот теперь этот остолоп, который держит в руках полицию всей провинции, умудрился не только потерять картины, но и не найти их. Гаэтано дал ему срок в несколько дней, однако картины не нашлись. Положение ухудшалось с каждым днем — яхта «Принцесса» мозолила глаза жителям Ла-Пески и скоро начнет вызывать серьезные подозрения. Мараньяль в Мехико тоже провалил задание — он должен был в случае, если что-то сорвется, направить следствие по ложному следу. Сделать это было чрезвычайно просто, Кампа не раз пользовался этим проверенным методом: кому-то нарочно накануне ограбления показываются вещи, которые предполагается украсть, затем устраивается так, чтобы у человека не было надежного алиби, а затем ему в сад, во двор или в квартиру подбрасываются вещественные доказательства, в данном случае это были остатки сожженной рамы и инвентарный номер с картины.