Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

Казалось бы, что может быть проще? При желании можно устроить так, что вина будет практически доказана — этого Кампа, правда, избегал, «по мягкосердечию и врожденной щепетильности», как говаривал он сам, а на самом деле потому, что ему не хотелось расставаться ни с одной из украденных вещей, которую было бы необходимо подбросить, чтобы подставить человека окончательно.

Но этот «еще один мексиканский идиот» Мараньяль почему-то выбрал на роль козла отпущения мальчишку. Разговаривая с Бето и Марисабель Сальватьерра накануне похищения, Гаэтано не переставал удивляться — неужели во всем Мехико нельзя было найти кого-нибудь другого, чья причастность к краже картин вызвала бы меньше недоумения. Бето Сальватьерра психологически был, наверно, последним в Мексике человеком, кроме разве самого архиепископа, которого можно было заподозрить в организации «похищения века».

Гаэтано подозревал, что Мараньяль таким образом решил свести с Бето какие-то старые счеты, по-видимому, он давно имел что-то против него, хотя после разговора с самим Бето у Кампы сложилось впечатление, что сам молодой художник ни о чем не догадывается — имя Мараньяля он произносил с совершенно спокойным лицом, тот был для него чиновником из департамента, и больше никем. «Значит, не какое-нибудь любовное соперничество», — решил Гаэтано. Тем не менее факт оставался фактом — Мараньяль выбрал в качестве жертвы Бето Сальватьерра, и выбрал, по-видимому, не случайно. Это значило, что между ними что-то стояло в прошлом, а следовательно, кто-то может обнаружить и раскрутить эту связь.

И вот теперь эти люди завели все дело в тупик. Гаэтано Кампа часто говорил, что во всех его неудачах виноваты исключительно плохие исполнители — ведь планы операций, которые разрабатывал он сам, бывали, как правило, просто блестящи. К сожалению, теперь ему пришлось бросить свои весьма важные дела в Италии и срочно вылететь в Мексику, чтобы разобраться в этой чудовищной истории с потерянными картинами.

У Гаэтано Кампы имелось несколько паспортов, так что проблем с пересечением границ обычно не бывало. Он снова вылетел в Монтеррей, затем поездом добрался до Сьюдад-Виктории, проклиная на чем свет стоит этот провинциальный городишко и надеясь, что видит его в последний раз.

В этот приезд Гаэтано решил поселиться в гостинице — ее умеренные удобства были все же предпочтительнее, чем чудовищный по безвкусице огромный дом полковника Гайа. Однако посетить дона Матиаса все-таки пришлось. На этот раз его особняк показался Гаэтано еще ужаснее — сказывалось раздражение против его хозяина. «Взяточник и вор», — думал Кампа, разглядывая помпезную прихожую, где соседствовали дубовые резные вешалки с позолотой, оленьи рога и жуткие пластиковые лианы, развешанные под потолком.

Магда, несколько полноватая на вкус Гаэтано, но еще вполне привлекательная женщина, принесла кофе, и некоторое время они разговаривали ни о чем, как будто Кампа срочно прилетел из Италии в Сьюдад-Викторию только для того, чтобы поболтать с супругами Гайа о погоде и скуке провинциальной жизни.

Наконец, дон Матиас пригласил Гаэтано к себе в кабинет. Это было помещение необъятных размеров, больше подходящее для гостиной. Вдоль стен высились массивные темные шкафы, за стеклами которых блестели золоченые переплеты книг прошлого века, стояли рядами энциклопедии в одинаковых рубашках, особый шкаф образовывали высокие синие своды законов. Почему-то Гаэтано был уверен, что дон Матиас не притронулся к этим книгам ни разу с тех пор, как они оказались за этими стеклами. «А ведь накупил зачем-то, — подумал итальянец. — Хочет показаться умным».

— Сеньор Кампа, — перешел к делу дон Матиас, — мои люди просто сбились с ног. Картины где-то тут, в нашей провинции, скорее всего даже в самой Сьюдад-Виктории или где-то рядом, и я прилагаю все усилия…

Гаэтано отключился, он заранее знал, что будет плести этот остолоп-полицейский, который не умеет делать ничего, кроме получения взяток.

— Вы же должны учесть то, что раньше я работал без всяких провалов, все было четко… — говорил дон Матиас, когда Гаэтано снова усилием воли заставил себя его слушать. — Вы не могли на меня жаловаться.

— Но тогда и задачи были простыми, с которыми справился бы и ребенок, — ответил Гаэтано. Он хотел сказать «справился бы и идиот», но в последний момент решил смягчить тон высказывания.

— Верно, но… — Дон Матиас хотел что-то добавить, но промолчал, а затем с внезапной яростью закричал: — Надо было сразу же ловить их, гаденышей, пока они не улизнули! Теперь ищи их незнамо где.

— О каких «гаденышах» вы говорите? — удивленно поднял брови Гаэтано.

— Об этих двух, которые увезли ящик…

И дон Матиас подробно рассказал Гаэтано Кампе все как было, упомянув о двух пьяницах, которых он поста вил караулить картины, о мальчишках, взявшихся неизвестно откуда, и о пропавшем ящике.