Богдан Хмельницкий

польского летописца, словно гидра, у которой если отрубишь голову, то сейчас

выростает другая 2). Едва кончил Радзивилл кровопролитную войну с Кречовским, над

которым победа стоила литовцам дорого, как услышал, будто 60.000 Козаков

переправляются через Припеть, и снова начал устраивать к бою свое утомленное

войско. Но в это время уже заключен был зборовский мир и литовцы избавились от

новых опасностей. На дороге Радзивилл получил от короля письмо, в котором ему

предписывалось отступить 3).

1) Histor. pan. Jan. Kaz., I, 92—95. —Bell, scyth. cosac., 86—88.—Кратк. опис. о коз.

мал, нар., 37—39.— Истор. о през. бр. — Pam. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz., П,

103—108.—Latop. Jerl., 100—101.—Pam. Albr. Radz., П, 319

2)

Pam. do pan. Zygm. Ш, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 104.

3)

Письмо это ыаиеч. в ИИИ-м томе „Собр. гос. гр. и дог.“ О литовских

событиях этого времени специальное сочинение „Rerum, in Magno Ducatu Lith.

Commentarius11.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

Неудовольствия в Польше. — Пасквили. — Обвинения против Осеолннского. —

Смерть его. — Любовь к Вишневецкому. — Состояние Украины. — Сейм в Варшаве.

— Недопущение киевского митрополита в сенат. — Гражданское устройство в

Украине.— Коммиссары,—Водворение владельцев.—Бунты.—Нечай.—Ходатайство

митрополита.— Переяславская рада. — Козацкие полки. — Положение владельцев.

Никто в польском лагере под Зборовом не думал о сохранении Зборовского

договора. «Мы должны были suadente necessitate согласиться на подобные статьи»,

писал один поляк из-под Зборова 1). «Тайный шопот,— говорит поэт-современник,-—

предупреждал всех, что мир, который служил к унижению шляхетского сословия и

достоинства, не мог быть продолжителен. Это значит присыпать пеплом огонь,

который современем должен был вспыхнуть снова». Русские также мало верили в

прочность этого договора. Еслиб они и доверяли королевскому слову, то все-таки не

могли думать, что король в силах сдержать его. «Что значит в Польше король?—

говорит русский летописец.—Ляхи народ непостоянный; они не повинуются своим

королям и живут между собою в несогласии. Сколько в польской земле ляхов, столько

советов п мнений: каждый хочет свое слово поставить выше слова другого; они пишут

договоры, обещают, а потом отрекаются от своих обещаний» 2).

Короля в Варшаве встретили очень дурно. Жители столицы, только по слухам

знавшие, что такое Хмельницкий и его козачество, кричали, что король посрамил честь

польской нации, что он сделал Польшу данницею неверных и игрушкою хлопов. Когда

при дворе происходили праздники и балы, как бывает обыкновенно по окончании

войны, которое придворные хотели выставить счастливым, варшавские шляхтичи пели

на улице язвительные песни, прибивали к стенам пасквили и распускали

соблазнительные истории на счет короля, королевы и'придворных 3). В числе подобных

сочинений ходило по

Ч Starozytn. Polsk., I, 263.

2)

Истор. о през. бр.

3)

Annal. Polon. Clim.—Истор. о през. бр.

332

рукам одно диалогической формы.' Сцена происходит между королем, канцлером,

Киселем, ханом, русским митрополитом и королевским любимцем певцом

Грембошевским. Король дружески беседует с ханом. Канцлер, стоя перед ним,

восклицает: «Се что добро и что красно, еже жити братии вкупе!»—«Одна любовь нас

соединила, и тебе подобает честь за эту услугу отечеству», говорит король. Канцлер,

желая показать скромность, обращается к Киселю и восклицает: «вот кто сделал услугу

отечеству; восстань, возлюбленный, приими венец!» Митрополит при этом говорит

Киселю: «Ты краса русских, ты слава схизматиков!» — «И ты, отвечал ему Кисель:

воссядешь между двенадцатью коленами Израиля» (то-есть в сенате). Певец играет на

лире и поет: «сей день, его же сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь!» и

получает за это в награду староство 1). Один из сенаторов, Кобержицкий, советовал

отыскать оскорбителей величества и предать их наказанию; но король, хотя знал, кто

сочиняет эти пасквили, однако терпел, зная непостоянство польского характера. «Он,

— говорит польский историк,—припоминал слова Тацита: оскорбление теряет свою

силу, когда им пренебрегают, и внушает к себе веру, когда за него гневаются»2).

Давняя подозрительность шляхетства к св.оим королям, которым всегда готовы

были приписывать замыслы ограничить шляхетскую свободу и ввести в Польше

самодержавие, обратилась на недавно избранного короля. Ему приписывали тоже,—в

чем упрекали его покойного брата,—намерение утвердить королевское самовластие

при помощи Козаков. Тогда иные политиканы толковали: всяк может признать, что

война эта была с королевского позволения: король чуть не попал в руки татар, и они,

вытребовавши от него условия, вредные для Речи-Посполитой, отпустили его. Всем

ведомо, что татары люди ладные, не то что короля, и обыкновенного шляхтича

стараются взять в неволю, и видя стесненное положение своего врага тем сильнее

нападают, а взять короля в плен они бы для славы своей всячески домогались. Если бы

эту войну козаки не вели против нас с королевского дозволения—иначе бы дело

кончилось 3).

Ненависть к Оссолинскому не кончилась пасквилями и сатирическими