Богдан Хмельницкий

что даст Венеция, будет не более как заем; если же вы намерены пустить Козаков на

Турцию и тем разорвать неприятельские силы, в таком случае наша республика обязана

будет давать не заем, а помощь. Мы узнали, что турки строят на Черном море галеры;

надо послать Козаков сжечь ихъ».

124

Через несколько времени венецианский посол виделся с гетманом Конецпольским.

Последний соображал, что средства для предприятия должны быть большие и

требовал, чтобы Венеция и другие союзники давали Польше по 500.000 скуди в

течение трех лет, а не двух и, сверх того, еще один миллион тотчас. Венецианский

посол представлял неудобство такого требования. Конецпольский уехал из Варшавы,

ничем не порешивши с послом.

Дело подвинулось без него. Король так тешился мыслью о войне, что мало вникал в

вопрос о её средствах, и потому был уступчивее. 13-го января 1646 года порешили на

том, что козаки на 40 чайках выйдут в море и будут жечь турецкия галеры везде, хотя

бы в самом Константинополе. Король согласился взять для этой цели 20.000 талеров,

хотя Конеццольский находил нужным 60.000. 3-го февраля порешили, что Венеция

будет давать польскому королю в течение двух лет 600.000 скуди и, сверх того, 500.000

талеров. Надеялись на соучастие господарей валашского н молдавского,

седмиградского князя и московского государя. Делали такия военные предположения:

молдавский и валашский господари будут действовать против турок на Дунае, каждый

с 20.000 воинов, сам король с козаками и наемным войском пойдет на Очаков, а гетман

Конецпольский, в соединении с московским войском, пойдет на Крым. Другие козаки

на чайках будут беспокоить турецкие берега, а Венеция будет сражаться с турками на

Средиземном море 1).

Надобно было обратиться к козакам, а чтоб они были способны служить

предприятию короля, нужно было снять с них наложенное ярмо и восстановить их

права. Это сделано было королем в пачале 1646 года.

Венецианский посланник сообщает, что в это время был послан козакам гонец с

такою целью. Другой современник, Освецим 2), секретарь коронного гетмана,

рассказывает, что козацкие старшины Ильяш, Барабаш, Хмельницкий, состоявший в

это время опять в звании войскового писаря 3), и Нестеренко приглашены были в

Варшаву; есть известие, что Хмельницкий перед тем был во Франции и совещался с

графом Врежи, назначенным посланником в Польшу, насчет доставки Козаков во

французское войско. Вследствие этих совещаний 2.400 охочих Козаков отправились во

Францию; они участвовали в 1646 г. при взятии Дункерка у испанцев герцогом

энгиенским Кондэ. Это известие совпадает с известием Альбрехта Радзивилла о том,

что кардинал Мазарини, чрез посредство варминского епископа, бывшего польским

послом во Франции, просил прислать ему за французские деньги 2.000 воинов из

Польши. Набором этого войска занимался некто Пржиемский. Испанский посол и

императорский агент жаловались королю Владиславу, что это нарушает мир с

австрийским домом. Король, желая угодить обеим сторонам, явно приказывал

сохранять мир с австрийским домом и, в то же время, не мешал набирать воинов для

Франции, на том основании, что король не может вольному народу препятствовать

воевать там, где он хочет. Хмельницкий, как видно, недавно перед тем возвратился из

Франции. Король

*) Zbior pamiet. о daxv. Polsce, Y, 1—34. 2) Szajnocha. Dwa lata dz. nasz., 332. s)

Jemiolowski, 2.

125

виделся с ним и другими козаками тайно ночью, объявил им восстановление

козачества и побуждал начать войну с Турцией). Козаки получили грамату на

восстановление своих прав, приказание построить чайки и, на первый раз, на издержки

для построения чаек 6.000 талеров. Тьеполо сообщает, что им тогда было обещано

60.000 талеров, которые должны выплатиться в течение двух лет. В это время козаки

получили красное адамашковое знамя с изображением белого орла. Этим знаменем

козаки впоследствии очень дорожили. Тьеполо сообщает, что король увеличивал число

Козаков не до 12.000, как говорят другие, но до 20.000, кроме реестровых. Возбуждая

на предстоящую войну православных Козаков, Владислав, издавна

покровительствовавший православию, сделался как бы его воителем: Тьеполо

представил ему двух греческих монахов с Востока, которые от имени своих епископов

умоляли польского короля об освобождении христиан, страдавших под мусульманским

игом, и уверяли, что весь греческий народ восстанет по призыву Польши.

Все это делалось в большой тайне; знали об этом немногие, и в числе их одним из

главных деятелей называют королевского музыканта, итальянца Фантони, имевшего на

короля большое влияние. Но в это время воинственным замыслам Владислава нанесен

большой удар: коронный гетман Конецпольский, кроме Оссолинского, единственный

из сенаторов, искренно разделявший желание короля вести войну с Турцией»,

скончался через шесть недель после своего брака. Король был чрезвычайно огорчен его

смертью. Венецианский посол съумел расположить к своим замыслам молодую

супругу Владислава МариюЛюдовику, через посредство её секретаря итальянца

Ронкали. Королева согласилась дать взаймы 250.000 талеров за семь процентов на