Боги Черной Лощины

– Люди странные, – заявил он. – Ты хочешь, чтобы тебя понимали, но, если кто-то понимает слишком много, ты начинаешь злиться, заявляя, что это вторжение в личную жизнь или типа того.

– Дело не в этом, – сказала Мия. – Никому не нравится, когда другой человек без спроса действует от его имени. Это похоже на принуждение. Особенно если не хочешь, чтобы тебя сочли слабым или беспомощным.

По мере того как он размышлял над сказанным, черты его лица разглаживались.

– Справедливо, – признал он. – Мне это понятно.

Мия почувствовала облегчение, что им удалось помириться без обмена язвительными репликами.

– Хорошо, – улыбнулась она.

Кай кивнул, дождавшись, когда она подойдет ближе, чтобы продолжить путь. Они шли в молчании, но на сей раз Мия не возражала. Потребность заполнить тишину исчезла, девушку охватило новообретенное чувство покоя. Она не знала точно, кто из них кого вел, но возвращались они тем же путем, что и пришли: сквозь вечерний туман по дороге, ведущей к детской площадке на краю леса.

Глава 22

МЕЙСОН

НА ПРОТЯЖЕНИИ следующих недель после инцидента с Джоном Доу Мейсон старался быть паинькой. Он внял предупреждению Аннабель и обуздал свое любопытство, направив энергию на помощь по дому и не упуская случая пообщаться с хозяйкой. Но, как бы он ни старался, его не оставляли мысли о городских поверьях.

Почему легенду похоронили под руинами истории и рассказывают лишь шепотом, чтобы внушить страх непослушным детям? Ирония заключалась в том, что взрослые, казалось, боялись этой истории больше, чем дети, которых она должна была держать в страхе. Настолько, что они готовы были убивать этих самых детей, только чтобы сберечь этот страх.

К тому же Мейсон не мог перестать думать о Джоне Доу, или Кае Доноване, как он теперь его называл. Совпадение между городом, в котором жители считали волков частью местной легенды, и таинственным пациентом с кровью волка, казалось по меньшей мере странным. И сколько бы он ни старался уложить легенду, убийство Эль Робинсон и дело Кая Донована в аккуратные стопочки, всякий раз обнаруживал, что продолжает их обобщать, пытаясь найти между ними связь.

Заниматься самообманом, убеждая себя, что покончил со своей одержимостью, оказалось не так и просто. В эту субботу Аннабель предложила составить ей компанию на местном мероприятии, но Мейсон был не в настроении и предпочел домашнюю трапезу и тихий совместный вечер. Во время еды они почти не разговаривали, но Мейсон чувствовал на себе изучающий взгляд Аннабель.

– Знаешь, ты здесь уже довольно долго, а так и не рассказал, почему на самом деле приехал в Черную Лощину, – проговорила она, собрав тарелки.

Мейсон теребил край скатерти.

– Наверное, пытался сбежать.

– Сбежать? – Она помолчала, намыливая посуду. – От большого города?

– Что-то в этом роде. – Мейсон вспомнил, с какой радостью оставил заботы позади и окунулся в мирный сельский пейзаж. – Город и весь тот стресс, что с ним связан, действительно повлияли на мое решение.

Опустошив раковину и вытерев руки, Аннабель вернулась к столу и заварила ромашковый чай.

Она поставила кружку перед Мейсоном.

– Продолжай.

Он придвинул к себе кружку с чаем и глубоко вздохнул. Аннабель поделилась с ним историей о болезни Матиаса, однако Мейсон так и не рассказал ей о своей профессии.

– Я онколог, – произнес он наконец и поднял взгляд, чтобы оценить ее реакцию.

Женщина опешила, и он подумал, уж не расстроил ли ее. Возможно, его признание всколыхнуло неприятные эмоции.

– Оканчиваю ординатуру, – продолжил он, не получив ответа, – мне поручили самостоятельно вести моего первого пациента. Своего рода проверка, смогу ли я справиться с бременем ответственности за пациента в терминальной стадии. – Он теребил нитку на кромке ткани. Все, что он так усиленно прятал внутри, вновь подкатило к горлу. – Я… м-м… провалил тест.

Аннабель обхватила кружку ладонями, покачивая ею из стороны в сторону.

– Это нелегко, – тихо произнесла она. – Именно поэтому многие врачи так быстро сдаются.

– Как мой начальник, – вздохнул Мейсон. – Он один из таких. И думаю, он специально поручил мне тот случай. Хотел преподать мне суровый урок, но я боролся до самого конца.

– Что ты имеешь в виду?

Мейсон проглотил комок в горле. Он не был уверен, готов ли, но другого способа выяснить это, кроме как просто прыгнуть, не существовало.

– Ее звали Аманда. – Он сделал паузу, вспоминая, как это было, когда он впервые держал в руках результаты ее анализов. – Я должен был сказать семье, что у их дочери нет ни единого шанса. И свои последние шесть месяцев она должна провести, занимаясь тем, что делает ее счастливой. Но я просто… я не мог. Они искали человека, который дал бы им надежду… – Мейсон замолчал, горько усмехаясь про себя, каким глупцом он был. – Решил поиграть в героя.

Аннабель улыбнулась, но ее взгляд казался пустым.

– Ты решил проявить доброту. – Она потянулась и сжала его руку.

Мейсон покачал головой, не в силах ответить взаимностью. Ее слова нисколько его не утешили. Он не искал сочувствия; он хотел осуждения.