Боги Черной Лощины

Двенадцать дней. Они продолжают охотиться на черного волка. Жажда крови этого создания довела их до безумия. Лес горит, пламя поглощает все вокруг, и даже деревня теперь обратилась в пепел. Они не понимают, но существует что-то другое. Я все еще чувствую это, оно просачивается в почву, разъедает землю, развращает наши сердца.

Я была так напугана, что не смогла принять роды у миссис Элисон на этой неделе. При одной мысли о крови я готова упасть в обморок, а в силу своей профессии я не из тех, кому позволено проявлять малодушие. Я боюсь, что стану следующей. Замечаю взгляды вокруг, горящие злобой, ищущие, кого бы еще обвинить, кого бы еще сжечь. И похоже, никто из них не отдает себе отчет, что они не в себе.

И я тоже. Мой дом обгорел, вещи превратились в пепел, но я не могу заставить себя покинуть эту хижину из страха, что снова увижу чудовище. С мрачным, как смерть, голосом, который мог принадлежать только дьяволу, и горящими золотыми глазами, способными пронзить даже железо. Эти глаза все видят, всеми управляют. Он говорил на странном языке, и хотя для меня его слова звучали как скрежет костей и стрекот саранчи, но его речь пленила миссис Сибли, мистера Хоторна и многих других. Даже дети оказались во власти его чар, а те, кто не попал под них, вскоре поняли, что разумнее всего держаться подальше, поскольку город погрузился в глубины ада. Тварь была здесь от начала и до конца, словно наблюдая за разворачивающейся пьесой, следя за тем, чтобы финал получился таким грандиозным, как он задумал. Он единолично сочинил эту мрачную историю.

Не сомневаюсь, если бы доктор Эдвардс узнал о моих мыслях, меня бы немедленно отправили в больницу. И заперли, уличив в меланхолии и истерии. Или жители обвинили бы меня в том, что я слуга Сновидицы. Временами даже я сама начинаю сомневаться в собственных суждениях и задумываюсь, что, возможно, я просто слабоумная и поэтому не выношу все эти казни и охоты. Ради собственной безопасности мне, наверное, стоит отказаться от того, что здесь написано. Может, я и сошла с ума, но предпочла бы, чтобы об этом никто не узнал.

На этом свидетельство заканчивалось, подпись отсутствовала, хотя в верхней части страницы стояло имя автора. Вероятно, его дописали уже после того, как бедняжка Агнес успела сжечь свой дневник. Кое-что из того, что она написала, сходилось. Судя по архивным записям, которые видел Мейсон, осенью 1868 года произошел лесной пожар, уничтоживший почти всю деревню. Учитывая, что это случилось зимой, когда условия для пожара не самые благоприятные, огонь, наверное, развели какие-то упоротые охотники. Если они пытались выкурить из леса того самого загадочного волка, то, должно быть, неоднократно разводили костры, прежде чем добились цели. Мейсон задумался, не черные ли волки, бродящие по округе, вдохновили автора гротескной иллюстрации в отчетах.