Боги, демоны и другие

Чудала гордилась мужем и в то же время хотела, чтобы он очнулся. Она принялась изо всех сил трясти его, но с таким же успехом можно было трясти срубленное дерево. Тогда Чудала решила прибегнуть к последнему средству. Она переселилась в тело мужа и разбудила его изнутри. Он открыл сначала один ‘глаз, потом другой. Чудала тем временем вернулась в свое собственное тело и снова приняла облик Кумбхи, потом она села поодаль от Шикхидхваджи и стала напевать саман. Эта мелодия редкой красоты успокаивала и радовала царя, пока он постепенно возвращался к земной жизни.

— Ты был поглощен размышлениями, — сказал ему Кумбха, — поздравляю тебя с успехом. Уверен ли ты, что никогда больше не поддашься страсти, негодованию и влечению?

— Да, — сказал Шикхидхваджа. — Теперь я выше страстей. Я уверен в себе. Моя душа готова обнять всю Вселенную. Я счастлив и буду счастлив вечно.

— Значит, все страхи позади, — сказал Кумбха. — Настало время тронуться в путь, чтобы посмотреть на мир.

Они побывали во многих странах, бродили по лесам и пустыням. Однажды, когда они отдыхали в особенно красивом уголке, Чудала воспылала любовью к мужу и пожелала насладиться его обществом как женщина. Но она побоялась открыться ему, чтобы не лишить его плодов их совместных усилий.

Тогда Кумбха сказал Шикхидхвадже, что бог Индра призывает его в свой мир по какому-то неотложному делу, и под этим предлогом вернулся в столицу, где превратился в Чудалу, чтобы заняться государственными делами, а через два дня Чудала вернулась к мужу в образе Кумбхи, но на сей раз Кумбха был грустен.

— Я не вижу обычной радости на твоем лице, — сказал Шикхидхваджа. — Ты чем-то огорчен? Скажи мне, что случилось?

— Я попал в беду, — сказал Кумбха. — Ты мой друг, и я расскажу тебе все откровенно. На обратном пути от Индры я встретил мудреца Дурвасу. Мне показалось, что на нем чересчур яркий наряд, и я не удержался, чтобы не подшутить над ним. «О мудрец, — сказал я, — зачем ты нарядился, как девица, которая ловит женихов? Что бы это значило?» Конечно, не нужно было шутить с таким человеком, как Дурваса: во всех мирах известно, какой у него скверный характер. В его глазах засверкал гнев, и он сказал: «Юноша, ты легкомыслен и глуп. Я бы никогда не взглянул в твою сторону, но сегодня ты сам привлек мое внимание, осмелившись оскорбить меня. За это ты поплатишься. Тебя, видно, очень занимают девицы, так вот: отныне и до конца своих дней с заходом солнца ты будешь превращаться в девицу, а с первыми лучами зари вновь становиться мужчиной». И, произнеся это проклятье, он удалился. Что мне теперь делать?

— Ты помогал мне, когда я попал в беду, теперь моя очередь помочь тебе. Не беспокойся. Ничего страшного не случилось. Я всегда буду считать тебя своим наставником и другом, как бы ни переменилась твоя внешность.

— Для меня это большое утешение, — сказал Кумбха.

— Тебе не о чем беспокоиться, — повторил царь и рассказал Кумбхе о своей философии приятия жизни.

Когда вечер угас и настала пора сумерек, Кумбха извинился и сказал, что больше не может оставаться в обществе Шикхидхваджи. Полускрывшись за перегородкой, он жалобно воскликнул:

— О царь, проклятье сбывается! У меня выросли длинные косы, они украшены цветами и так хорошо пахнут!

Слова Кумбхи не вызвали у царя никакого интереса и не нарушили хода его мыслей.

— Спереди, где раньше мое тело было совсем плоским, — снова заговорил Кумбха, — появились… мне неудобно говорить об этом, но ведь ты мой друг… появились груди, твердые и круглые.

— Ну конечно, так и должно быть, — спокойно и безучастно сказал царь.

— А моя шея украсилась ожерельем. Как сверкают драгоценные камни! Мне хочется, чтоб ты взглянул на меня.

— Эти перемены связаны с твоим новым состоянием, — сказал Шикхидхваджа. — Сами по себе они не имеют никакого значения. Утром ты снова станешь таким, как прежде. И постепенно привыкнешь к тому, что с тобой происходит.

— Моя одежда стала длиннее, она ниспадает до самой земли.

— Тебе следовало этого ожидать.

— У меня изменился голос, ты слышишь?

— Конечно. Раз ты сам изменился, твой голос тоже должен был измениться, — сказал царь, не оборачиваясь.

— Мои бедра стали шире, и — о мой друг, мне страшно! — я превратился в настоящую женщину. Я больше не Кумбха. Говорю тебе, теперь я настоящая женщина. Можно мне выйти к тебе?

— Почему же нет, я вовсе не просил тебя прятаться.

И Чудала предстала перед ним во всей своей красе. Царь посмотрел на нее без всякого интереса.

— Меня зовут Маданика, — сказала она.

— Прекрасно, — равнодушно отозвался он.

Прошло немного времени, Маданика приблизилась к царю и обвила рукой его шею.

— Будь моим мужем, — сказала она. — Если я не достанусь тебе, меня возьмет кто-нибудь другой, так сказал Дурваса. Что нам мешает каждую ночь становиться мужем и женой?

Царь согласился; все, что с ним происходило, не имело для него никакого значения.

— Нам нужно сейчас же пожениться, потому что сегодняшняя ночь особенно благоприятна для заключения брака, — сказала Чудала. — Давай проведем эту ночь как муж и жена.