Боги, демоны и другие

Он подошел к водоему, совершил положенное омовение, прочитал молитвы и вернулся к мудрецу, который сидел на камне с закрытыми глазами и предавался размышлениям.

— О, господин, — сказал Харишчандра, — я готов исполнить твое приказание. Что подарить тебе?

— Твое царство и казну, все твои украшения и одежду, а также все украшения твоей жены и твоего сына. Жена и сын могут остаться с тобой, но ты должен немедленно покинуть Айодхью.

— Я согласен, — сказал царь.

На этот раз Харишчандра вернулся в Айодхью только для того, чтобы исполнить свой долг царя и покончить с делами. Вскоре он расстался со всем своим имуществом, его жена Чандрамати сделала то же самое, а сын вынул даже серьги из ушей. Вишвамитра не отходил от них ни на шаг и следил за тем, чтобы они не унесли с собой какую-нибудь безделушку. Опечаленные жители толпой шли за царем по улицам города.

А Вишвамитра не удовлетворился тем, что он получил, и сказал:

— Харишчандра, разве ты не знаешь, что все твои подарки не стоят ломаного гроша, если ты даришь их не так, как принято? Что же это за подарки, если ты не предлагаешь дакшину?

— Да, это верно, — сказал царь, — но у меня сейчас ничего нет, назначь мне какой-нибудь срок, и все, что я заработаю за это время, я отдам тебе.

— Хорошо, даю тебе ровно тридцать дней.

Жители Айодхьи с плачем проводили царя до ворот города и вернулись назад. А Харишчандра с женой и сыном пошел по направлению к Каши (Бенаресу), мирному городу, принадлежавшему самому богу Ишваре. Там он поселился в одной из богаделен, стоявших на берегу реки, и существовал на милостыню, которую раздавали у ворот храма. Нечего и говорить, что жена и сын безропотно делили с ним все невзгоды.

Харишчандра мирно прожил в Каши двадцать восемь дней. На двадцать девятый день, когда они всей семьей сидели на берегу реки, любуясь переливами воды, Вишвамитра появился снова и напомнил:

— Завтра последний день, я не могу больше ждать уплаты дакшины. Откуда ты собираешься взять примерно… — начал он и, сделав необходимые расчеты, назвал цифру, которая поразила Харишчандру до глубины души, хотя она действительно составляла десятую часть его доходов за то время, что он был царем.

Но тут за спиной Вишвамитры появился какой-то брахман и сказал:

— Мне нужна женщина, чтобы заниматься хозяйством и смотреть за порядком в доме. Я готов купить вот эту, если она продается.

— О мой муж, — сказала Чандрамати, — продай меня, сколько бы я ни стоила, если только это поможет тебе уплатить долг.

И сейчас же раздался слабый голос сына:

— Возьми меня тоже, пожалуйста, заплати за меня, сколько я стою. Позволь мне хотя немного помочь отцу!

Харишчандра, стиснув зубы, продал жену и сына, получил одиннадцать крор (больше ста миллионов золотых монет) и отдал их Вишвамитре, который с невозмутимым видом ждал тут же рядом. Мудрец получил одиннадцать крор золотом и сказал:

— Это еще не все. Готов ли ты заплатить остальное завтра до захода солнца? Если ты не можешь сдержать свое слово, то вправе сказать об этом.

— Раз я должен заплатить, значит заплачу, — сказал Харишчандра, — ни о каких отговорках не может быть и речи.

В этот момент появился какой-то свирепый чантдала.

— Я глава чандалов, — сказал он, — под моим присмотром находятся все бойни и все участки, на которых сжигают умерших, мои люди подметают улицы, чистят выгребные ямы, убирают трупы и сжигают их на берегу реки. Мне нужен человек, который будет делать все, что я прикажу. Если ты согласен, я заплачу тебе…

И он назвал сумму, которой не хватало Харишчандре, чтобы расплатиться с Вишвамитрой.

Вишвамитра взял деньги и удалился. Боги на небесах, наблюдавшие за всем происходящим, так обрадовались, что осыпали Харишчандру цветами; они не дали ему узреть себя, но громогласно благословили его стойкость. А новый хозяин приказал Харишчандре заняться сжиганием трупов.

Чандрамати рассталась с мужем; теперь ее единственным утешением был сын, который остался с ней. Брахман, купивший ее, был богатым человеком, он жил в большом доме, держал множество слуг и никому из них не платил денег даром. Чандрамати выполняла самую разную работу. Она вставала в четыре часа утра, подметала и мыла полы, чистила кастрюли, смотрела за скотом, поливала огород, разжигала огонь, грела воду для всех членов семьи и ходила к роднику стирать белье. Ей приходилось заботиться о многочисленных детях, и, если один из них начинал плакать или был чем-нибудь недоволен, она немедленно бежала к нему. Чандрамати садилась за стол последняя, у самой двери, тарелкой ей служил сухой лист. У ее сына тоже было много обязанностей, и ей удавалось поговорить с ним только поздно ночью, когда они лежали на своих циновках, которые им разрешали стелить в помещении для слуг рядом с загоном для скота. Иногда хозяин сурово бранил Чандрамати за какое-нибудь упущение, иногда несколько дней не обращал на нее внимания, а иногда бросал ей ласковое слово. Днем она редко видела сына, потому что его часто отсылали с разными поручениями.