Боги, демоны и другие

Ее провожатые вступили в спор с царем, но он отказался признать Шакунталу. В конце концов они просто оставили ее во дворце и, уходя, сказали, что, если Шакунтала говорит правду, ее место рядом с мужем независимо от того, хочет он этого или нет и помнит он ее или не помнит; если же ее притязания ложны, это тяжкий проступок, который лишает ее права жить в ашраме, так что при всех условиях ей незачем идти с ними назад.

Царь оказался в затруднительном положении. Его священник и наставник посоветовали ему приютить женщину во дворце, пока она не родит ребенка. Шакунтале ничего не оставалось, как обливаясь слезами, последовать за священником и в отчаянии громко взывать к матери земле:

— Мать земля, возьми меня!

Потом царю рассказали, что, когда она шла вот так, плача и жалуясь на свою судьбу, с неба спустилось неизвестное божество, взяло ее на руки и исчезло. Наверное, это была ее мать Менака, которая услышала мольбы дочери.

Так печально кончилась встреча Шакунталы с Душьянтой, от которой в душе удивленного царя осталось чувство сожаления и неясной тревоги. Но однажды начальник полиции спросил у него, как поступить с вором, которого схватили на рынке за то, что он пытался продать кольцо с царской печатью. Взглянув на кольцо, царь все вспомнил. Он приказал наградить схваченного. «Вор» оказался рыбаком, который поймал в реке рыбу, взрезал ей живот и нашел кольцо.

На сей раз царь понял, в чем состоит его долг, он полностью раскаялся и хотел соединиться со своей женой, но не знал, в каком мире ее искать. В драме Калидасы Душьянта нисколько не похож на легкомысленного повесу, это образцовый царь, защитник обездоленных. Он пользуется таким уважением во всех мирах, что бог Индра однажды послал за ним свою колесницу и попросил у него помощи, чтобы расправиться с демонами, наводнившими его мир. Во время победоносного возвращения из этой поездки Душьянта остановился в горной обители Хемакуте, где жили некие неземные существа.

В густом лесу, окружавшем это мирное убежище, он увидел мальчика лет двенадцати, который схватил за гриву львенка и оттащил его от львицы на глазах воспитателей, увещевавших его оставить львенка в покое. Пораженный поступком этого не по годам смелого ребенка, царь подошел поближе и почувствовал, что ему не хочется расставаться с мальчиком. Хорошенько разглядев его, Душьянта завел с ним разговор, и они мирно беседовали, пока мальчик не сказал:

— Конечно, мой отец Душьянта, а не ты.

Вскоре появилась Шакунтала, измученная суровыми покаяниями, боги благословили эту встречу, и семья счастливо воссоединилась.

Часть пятая Харишчандра Шиби

Герои обоих этих рассказов — цари, и каждый из них по-своему воплощает образ идеального правителя. Харишчандра обнаруживает необычайную стойкость, отстаивая свои убеждения, а Шиби показывает, как далеко простираются обязанности царя, выступающего в роли защитника.

Харишчандра

Все несчастья обрушились на Харишчандру из-за распрей в высших сферах (сказал рассказчик), а распри начались из-за того, что двум мудрецам вздумалось посплетничать. Харишчандра уже давно стал для всех олицетворением стойкости и безграничного правдолюбия. Такая исключительность всегда опасна. Совершенство раздражает или, во всяком случае, вызывает желание найти изъян.

Человеческий разум спокоен, только когда улавливает в других хотя бы мелкие недостатки. Вот почему двое святых заспорили о Харишчандре, в то время как сам царь, не подозревавший, что он дал повод для толков в верхнем мире, пребывал на земле и счастливо правил своей страной. Спор о Харишчандре завязался между величайшим из мудрецов Васиштхой и его постоянным и самым опасным соперником Вишвамитрой.

Васиштха только что вернулся в мир Индры из путешествия в Айодхью, главный город царства Харишчандры. Небожители, праздно сидевшие в золотых креслах, радостно приветствовали его и спросили, откуда он явился.

— Я был в Айодхье и присутствовал на жертвоприношениях, которые устроил Харишчандра, — сказал Васиштха. — Редко встречал я в каком-нибудь из миров, ниже или выше нашего, празднества равные этому по обилию и разнообразию жертвенных даров, по тому высокому духу, что рождали у присутствующих благочестивые приношения Харишчандры, по той царской щедрости, с которой он осыпал подарками гостей и посетителей, да и во всех других отношениях…

В этот момент послышалось прищелкивание языком и чье-то весьма неодобрительное восклицание; боги насторожились. Звуки доносились с той стороны, где сидел Вишвамитра. Все повернулись к нему.

— По-твоему, значит, этот праздник представляет собой нечто из ряда вон выходящее. Немного же нужно, чтобы тебя удивить!

Васиштха взглянул на Вишвамитру и ответил благодушно:

— Каждый согласился бы со мной. Каждый, кто знает, что за человек Харишчандра.

Боги, затаив дыхание, ждали, что будет дальше, потому что столкновение этих двух умов всегда приводило к чему-нибудь интересному.

— Скажи-ка, будь так добр, что он за человек, — не унимался Вишвамитра.

— Ты еще спрашиваешь?