Боги молчат. Записки советского военного корреспондента

Таежную тьму, кажется, можно взять в руку и на ощупь определить, какая она тяжелая и плотная. Костер догорал; он уже не отгонял тьму, а изнемогал в борьбе с нею, превратившись в груду жара, выбрасывающего короткие язычки синего пламени. Тьма мертвая; без конца и края тьма, окутала весь мир, и ничего уже нет, всё стерто, поглощено. Немыслимо, невероятно, чтоб нашлась сила, способная поколебать эту тьму, отодвинуть ее, или хотя бы ослабить. Но вот, далеко-далеко, родился слабый свет. Робко, неуверенно он вошел в царство тьмы, начал крепнуть и вдруг, во мгновение ока, набросил на тайгу огромный ковер переливчатого серебра. Это внезапное чудо совершила луна. Она послала авангард светлых лучей, а потом и сама выплыла на небо — уверенно, властно выплыла, давая всему миру видеть, что это она, голубая луна, владычествует над тьмой и побеждает тьму. Темная громада тайги превратилась в серебряное море. Заиграли переливами листья деревьев, пролегли по реке светлые, зыбкие дороги, поплыли в вышине облака. Самые шаловливые из лунных лучей пробежались по вершинам деревьев в поисках лазеек и, найдя их, юркнули вниз, заметались меж деревьев, сплелись в причудливый хоровод на лесной траве, на живых и мертвых древесных стволах. Дерзкий прорыв лучей был таким неожиданным, что молодой медведь, отдыхавший под кустом, тихо рявкнул. В другом месте лунный луч храбро побежал к тигру, терзающему добычу. Тигру показалось, что это приближается враг, он грозно зарычал и со всей силы вонзил когти в лунный блик, но тот невредимым выскользнул из-под страшной лапы и побежал дальше, выхватив по пути голову мертвого пятнистого оленя, пожираемого тигром. Вверху загудели дикие пчелы: спотыкаясь о бугристые края, лунный луч проник в их дупло, и пчелы сердитым гудением хотели остановить светлого вторженца. Не успели успокоиться пчелы, испуганно закричала птица, а на ее крик откликнулись другие птичьи голоса, которые, очень рассудительно, сквозь сон, сказали: «Замолчи! Ведь это только луна».

Черный пес лежал, положив голову на передние лапы. Огонь уже погас, раскаленный жар покрылся налетом черной золы, а пес всё такими же строгими, неподвижными глазами смотрел в чрево умирающего костра. Острый, всё примечающий нюх собаки должен был ловить запахи тайги, в которых так много привлекательного; скорее всего пес и ловил эти запахи, но они не волновали его. Близко прошмыгнул какой-то мелкий зверек — совсем легко было бы догнать его, но собака осталась неподвижной. На берег выпрыгнули две козули. Если б беспечные шалуньи знали, что за ними следят глаза большого и страшного пса, они не пили бы так долго и так спокойно.

Серебряно-голубой свет щедро струился над миром. Марк спал, укрывшись рваной малицей — заснул и ни разу не пошевелился — но тот человек, которого он застал у костра, если и спал, то урывками и очень беспокойно. Во сне он издавал протяжные стоны, и в таких случаях собака приподнимала голову и глядела в его сторону. Потом он проснулся и сел, словно какая-то мысль подняла его. Он принес охапку валежника, усилил костер. Присев к свету, что-то писал в тетради. Марк спал, ничего этого не видел.

Перед рассветом всё вокруг затянулось молочным туманом. Марк вдруг почувствовал, что кто-то прикасается к нему и мгновенно проснулся. Перед ним был человек с ружьем за плечом. Только теперь Марк мог рассмотреть его. Действительно, человек высокого роста. Молодой, худой. На лице резко выдаются скулы. Глубоко запавшие глаза. И голова седая, теперь Марк был уверен — седая. Скатанное по-солдатски одеяло через плечо — казалось, что это огромная змея обхватила человека.

«Извините, что я разбудил вас», — сказал человек. — «Я подумал, что может быть вы согласитесь исполнить мою просьбу».

Марк сел. Человек говорил так, словно ему было очень трудно произносить слова:

«Я хочу дать вам тетрадь. Прошу передать ее в Когоче. Ведь вы в Когочу направляетесь, так ведь? Я написал здесь в тетради, кому передать. Вы окажете мне очень большую услугу, если исполните просьбу».

«Конечно», — сказал Марк. — «Но разве вы сами не в Когочу идете?»

Марк хотел было сказать, что отсюда можно попасть только в Когочу — во всех других направлениях лежит мертвая тайга — но человек прервал его. Он словно не хотел слышать его слов.

«Спасибо… Я надеюсь, что вы исполните мою просьбу».

Положив рядом с Марком тетрадь, он пошел вдоль берега.

«Постойте, ведь я обещал побрить вас», — крикнул Марк, не зная, чем остановить этого странного человека. Но тот не обернулся. Черный пес угрюмо поплелся вслед.

Марк кипятил чай, завтракал вяленой олениной, а сам неотрывно думал о странном человеке, который оставил ему тетрадь и, как было видно, не хотел вступать с ним в беседу. Куда он пошел, если думает миновать Когочу? Кругом — таежное море, в котором человек чувствует себя потерянной пылинкой. Куда и зачем он пошел?