Боги, построившие пирамиды

Символы затрагивают совсем иную часть нашего мозга, чем та, которая занята восприятием языка и письменного текста. Символы адресуются исключительно правому полушарию, которое отвечает за абстрактные и пространственные связи, интуицию и подсознание. Эта часть мозга никак не скована рациональным и линейным мышлением. Судя по всему, именно она взаимодействует с нашим высшим «я», которое инстинктивно устремляется к божественному. Язык символов служит своего рода мостом между двумя типами человеческого разума — рациональным и интуитивным. Следовательно, символы выходят за рамки языка, обеспечивая взаимодействие двух полушарий мозга — правого и левого^{248}.

И с этой точки зрения легко понять, каким образом животные и существа с головами животных могли отображать принцип духовного постижения. Собственно животное олицетворяло некую божественную функцию в ее чистом виде. Образ человека с головой животного говорил о том, что данный конкретный атрибут соотносится со сферой человеческого бытия^{249}.

К примеру, Анбу (Анубис) олицетворяет чувство верного направления, иными словами — божественное руководство. Обычно его изображают в виде шакала или человека с головой шакала. Это животное известно своим редким чутьем, благодаря которому оно безошибочно находит дорогу домой. Вот почему Анубис служит проводником умерших по регионам Дуата — того места, где обитают души людей.

Метафизическая роль шакала отражена и в его диете. Шакал поедает гниющую плоть, превращая ее в питательные вещества. Следовательно, Анбу олицетворяет собой способность преображать отбросы в субстанцию, питающую дух и тело. Помимо этого, он символизирует абсолютную верность, в результате чего изображается в сцене взвешивания сердца — как лицо, наблюдающее за правильным проведением процедуры. С человеческой точки зрения, Анбу представляет собой умение правильно выбрать путь, безусловную преданность и способность превращать свинец (падаль) в золото (нечто ценное)^{250}.

Еще одним примером символического использования животных является изображение души, или ба, в виде птицы с головой человека — в противоположность традиционному изображению нетеру (людей с головами животных). Подобный образ олицетворяет собой божественный аспект земной сущности. Обычно ба рисовали в виде аиста, способного путешествовать на дальние расстояния, но затем обязательно возвращающегося домой. Кроме того, по поверьям, именно аисты приносили новорожденных малышей. Таким образом, эта птица, раз за разом возвращающаяся в родное гнездо, как нельзя лучше подходила для символического отображения души^{251}.

В основе египетского символизма и философии лежало представление о том, что в человеке нашла свое воплощение идея сотворенной вселенной. Следовательно, вся их символика была ориентирована одновременно на человека, землю и вселенную. Шваллер называет эту философию антропокосмом, или «человекокосмосом». Данное понятие подразумевает, что вселенная была создана для человека — как объект его восприятия, а для Бога, представляющего собой абсолютное сознание, — как возможность обретения дополнительного опыта. Не исключено, что именно антропокосм является источником еврейско-христианского постулата, согласно которому человек сотворен по образу и подобию Бога.

Пифагорейская мистика чисел

В середине 20-го столетия известный исследователь Рене Шваллер де Любич решил разобраться в том, почему египтяне использовали символы в своих священных писаниях. Труды этого ученого, опубликованные поначалу на французском языке, теперь стали доступны и англоязычным читателям. В своих книгах «Эзотерика и символ», «Символ и символика», «Египетское чудо» и «Храм Человека» Шваллер де Любич рассуждает о том, что египтяне обладали весьма комплексным мировоззрением, разбирались в геометрических принципах бытия и относили язык и числа к категории сакрального.

Соответственно и Шваллер стал рассматривать египетский язык не просто как средство общения, но как связующее звено между человеком и божественным принципом. Применение гармонических пропорций в искусстве и архитектуре древних египтян, а также числовая основа, подлежащая их мифу, побудили Шваллера приступить к изучению пифагорейской мистики чисел. С помощью этой системы Шваллер рассчитывал реконструировать египетский способ мышления. В результате он пришел к выводу, что мировоззрение древних египтян подразумевало комбинацию философских и теологических принципов. А это, в свою очередь, обусловило единство числа, звука и формы. Шваллер был уверен в том, что греческий философ Пифагор, считавшийся изобретателем мистики числа, на самом деле использовал и усовершенствовал знания, составлявшие неотъемлемую часть египетской цивилизации на протяжении многих тысячелетий. И в этом смысле «мистику чисел» можно рассматривать как древнейшую попытку человечества разобраться в физических законах с помощью цифровой символики.