Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Искавши в мире идеала
И не нашед его,
Анета щастия искала
В средине сердца своего.
Все в 20 лет ей надоело:
Веселье, балы и пиры.
Младое шастье улетело,
И Юности прекрасные дары
Как призрак милой исчезают
И скоро, скоро пропадают.
Ещё 5 лет Анета прожила,
Настали годы и разсудка,
Почти и молодость прошла,
Ведь 25 – не шутка.
Уж образ милой, молодой
Всё понемножку изчезает,
Супруг не идеальной, а простой
Его всё понемногу заменяет.
Не Аполлон уж Бельведерской,
Не Феба дивный ученик.
А просто барин Новоржевской:
Супругу 40 лет, да с ними и парик.
И правда, Грации забыли
Его при колыбели посетить,
Умом и ловкостью забыли наделить,
Зато именьем наградили.
(нрзб) в мир глупцом
Представлен был своим отцом.
Но он ухаживал усердно,
Вздыхал, потел, кряхтел.
Душ 1000 щитал наверно,
Чуть в мир поэзии не залетел,
Чтоб лучше нравиться любезной.
Что ж оставалось сделать бедной?
Она с рукой разсудок отдала.
А сердце? Бросила с досады,
И ум хозяйством заняла,
Уехавши в его посады.
И так она принуждена забыть
То love, d'aimer, amar[8]

, любить,Заняться просто садом,
Садить капусту “рядом”,
Разходы дома проходить
И птичной двор свой разводить.

<…>

* * *

<Вторник> 17 Июля <1828>

<…>

В тот день, как возвращались мы из города, разговорилась я после обеда с Ив<аном> Анд<реевичем> Крыловым об наших делах. Он вообразил себе, что Двор скружил мне голову, и что я пренебрегала бы хорошими партиями, думая вытти за какого-нибудь генерала: в доказательство, что не простираю так далеко своих видов, назвала я ему двух людей, за которых бы вышла, хотя и не влюблена в них. Меендорфа и Киселева. При имени последняго он изумился. “Да, – повторила я, – и думаю, что они не такие большие партии, и уверена, что вы не пожелаете, чтоб я вышла за Краевскаго или за Пушкина. – Боже избави, – сказал он, – но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселева и, ежели хотите знать, то он сам того желал, но он и сестра говорили, что нечего ему соваться, когда Пушкин того ж желает”. <…>

Но может быть всё к лучшему, Бог решит судьбу мою. Но я сама вижу, что мне пора замуж, я много стою родителям, да и немного надоела им: пора, пора мне со двора. Хотя и то будет ужасно. Оставя дом, где была щастлива столько времени, я вхожу в ужасное достоинство Жены! Кто может узнать судьбу свою, кто сказать, выходя замуж даже по страсти: я уверена, что буду щастлива. Обязанность жены так велика, она требует столько abnégation de lui-même (самоотречения), столько нежности, столько снисходительности и столько слёз и горя. Как часто придётся мне вздыхать об том, кто пред престолом Всевышняго получил мою клятву повиновения и любви… Как часто, увлекаем пылкими страстями молодости, будет он забывать свои обязанности! Как часто будет любить других, а не меня… Но я преступлю ль законы долга, буду ли пренебрегать мужем? НЕТ, никогда. Смерть есть благо, которое спасает от горя: жизнь не век, и хоть она будет несносна, я знаю, что после неё есть другой мир, мир блаженства. Для него и для долга моего перенесу все нещастия жизни, даже презрение мужа. Боже великой, спаси меня!

Я хотела, выходя замуж, жечь Журнал, но ежели то случится, то не сделаю того. Пусть все мысли мои в нём сохранятся; и ежели будут у меня дети, особливо дочери, отдам им его, пусть видят они, что страсти не ведут к щастью, а что путь истиннаго благополучия есть путь благоразумия. Но пусть и они пройдут пучину страстей, они узнают суетности мира, научатся полагаться на одного Бога, одного Его любить пылкой страстью. Возможно, Он один заменяет всю любовь земную, Он один дарит надежду и щастие не от мира сего, но от блаженства Небеснаго.

(<Вторник> 17 июля <1828>)

Собрание происшествий и событий

О память сердца, ты сильней
Разсудка памяти печальной.

Батюшкова

<…>