Богини Пушкина. От «златой весны» до «поздней осени»

Граф Михаил Семёнович Воронцов, имевший к тому времени чин генерал-лейтенанта, также оставил памятную запись в дневнике: «Сопроводив… корпус до границы России… я вернулся в Париж в январе месяце 1819 года. Там я познакомился с графиней Лизой Браницкой и попросил её руки у матери. Получив согласие, в феврале я отправился в Лондон к отцу, чтобы получить его благословение на брак…»

Жениху исполнилось тридцать шесть лет, невесте же на ту пору сравнялось двадцать шесть – возраст далеко не юный, а для барышни на выданье почти критический.

Графиня Елизавета Воронцова. Неизвестный художник (круг Джорджа Доу). Алупкинский музей-заповедник. 1823–1824 гг.

В апреле того же 1819 года Михаил Семёнович предстал со своей избранницей перед алтарём парижской православной церкви. Партия считалась блестящей: невеста принесла богатое приданое, а состояние графа, и без того внушительное, удвоилось.

Хотя граф Воронцов и колебался, беря в жёны графиню Браницкую, дочь польского шляхтича, но, предвидя возможные для себя осложнения, дал обещание не привлекать к государственной службе ни одного поляка.

Медовый месяц (и не один!) будто растаял в Париже: молодая чета, являясь на балах и светских раутах, свела знакомство с известными политиками, модными художниками и артистами. И лишь осенью аристократический Париж был покинут ради северной российской столицы. В Петербурге в самом начале 1820-го Елизавета Ксаверьевна разрешилась дочерью, но жизнь малютки была измерена лишь тремя днями.

«Бедный Воронцов чрезвычайно огорчён, – сообщает будущий московский почт-директор Александр Булгаков. – Жене его прежде десяти дней не скажут; для здоровья её как нельзя лучше. Её уверили, что нельзя принести дитя, потому что в сенях холодно. Она согласилась ждать дней десять. Бедная мать!»

Чтобы развеять горесть молодой супруги, граф спешно увёз её в Москву, затем в Киев и далее – в заграничное путешествие. Мелькали за окнами дорожной кареты Венеция и Вена, Милан и Верона, Париж и Лондон…

В Лондоне – шёл май 1821 года – графиня Воронцова благополучно родила дочь Александру, чем бесконечно порадовала супруга. Светская жизнь в кругу английской аристократии обрела свою полновесность: чета Воронцовых в июле того же года присутствовала в Виндзоре на коронации короля Георга IV, о коем ходил исторический анекдот, будто корона для церемониала была взята им напрокат у богатого ювелира, поскольку из-за огромных долгов английский монарх не смог выкупить её в собственность.

Из чопорного Лондона граф и графиня вновь перебрались в любимый Париж, оттуда путь их лежал в Россию.

«Итак, я жил тогда в Одессе»

В мае 1823-го Воронцовы пышно праздновали назначение главы семейства на должность генерал-губернатора Новороссийского края и полномочного наместника Бессарабии. Михаилу Семёновичу дарован титул светлейшего князя. Через месяц – новое известие: Елизавета Ксаверьевна высочайше пожалована орденом Святой Екатерины, отныне она и кавалерственная дама. Радостная весть застает её в родном имении Белая Церковь. Но ей не дано пока знать о грядущем судьбоносном событии: июльском явлении Пушкина в Одессе.

Одесса. Приморский бульвар. Художник Гординский. Конец 1830-х гг.

Он прибывает из Кишинёва, чтобы брать здесь морские ванны, останавливается в «Hôtel du nord» на Итальянской улице, откуда каждый день направляется в кофейню Пфейфера на Дерибасовской пить божественный напиток. Обед в весёлой кампании в ресторации француза Отона. Ну а вечерами Пушкин – завсегдатай оперного театра, где даёт представления итальянская труппа. Иногда, надев архалук и феску, захаживает в казино, что близ любимого театра. Но чаще его видят на одесских улицах в чёрном сюртуке, в чёрной шляпе на голове и с железной палкой в руке. Вольный «европейский образ жизни» после кишинёвских скучных будней.

Уж к морю отправляюсь я.
Потом за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленный,
Как мусульман в своем раю,
С восточной гущей кофе пью.

«Здоровье моё давно требовало морских ванн, я насилу уломал Инзова, чтоб он отпустил меня в Одессу, – я оставил мою Молдавию и явился в Европу», – так о кардинальном изменении в жизни писал Пушкин брату.

Уже в августе поэт безумно влюблён в «негоциантку молодую» Амалию Ризнич и однажды, чтобы унять приступ дикой ревности, пробегает «пять вёрст с обнажённой головой, под палящим солнцем».

Но сентябрь остужает жаркие страсти: шестого сентября из Белой Церкви в Одессу, «к позднему обеду», приезжает графиня Воронцова. Вот она, точка отсчёта тайного сближения судеб!