Богиня Чортичо. Про черную руку, питонцев, платье в горошек и красивую девочку из прошлого века

– Я знаю. А теперь давай-ка измерим температуру и ты выпьешь чаю с малинкой.

Болела я долго. Мне все время снились сны про Деда Мороза. А потом откуда-то возникало Юркино лицо. Он что-то кричал, я с ним спорила и просыпалась от собственного вскрика. Мама и бабушка все время были со мной, поили меня чаем и бульоном, давали лекарство. А по вечерам папа читал мне книжки, но я, не дослушав историю, проваливалась в сон. И опять мне снились Дед Мороз и Юрка…

…Я проснулась от яркого света. Солнышко заглядывало в расписанные морозом окна. Иней переливался, искрился множеством искорок. Ветки деревьев прогнулись от снега. Крыши домов нарядились в снежные шапки.

– Мама, – позвала я.

В комнату вошла бабуля:

– Ну, как ты, доченька?

– Я хорошо. – Мне действительно больше не хотелось спать. – Я выздоровела.

– До «выздоровела» еще далеко, но, похоже, ты пошла на поправку.

– А Новый год? – вспомнила я.

– До Нового года еще три дня. А в школе каникулы. Так что у тебя еще есть время окрепнуть. Только ты должна обязательно покушать. Тогда окончательно поправишься.

Я почувствовала, что жутко проголодалась.

– Только ты пока не вставай, я тебе сейчас принесу.

Суп был потрясающе вкусным, и пирожки, и чай, и коржики. Я не могла наесться, а бабуля не могла нарадоваться. Я и в хорошие времена была не ахти каким едоком, а во время болезни вообще ничего не ела.

– Одни кожа да кости, – причитала бабуля. А я, насытившись, почувствовала усталость, и меня опять начало клонить в сон.

Мне больше не снился Юрка. Зато приснился Дед Мороз. Он был большой, с белоснежной бородой, с мохнатыми бровями и очень добрый. Он был наряжен в длинную красную шубу и красные рукавицы, а в руках держал мешок с подарками…

К Новому году я уже ходила по дому. Но еще была слаба. А на дворе стояла настоящая зима. Яркая, морозная, снежная. Безумно красивая. С сугробами и голубым дымком над печными трубами. Перед нашими окнами соседские дети слепили снежную бабу. Она была смешной, с черными угольными глазами и бровями, носом-морковкой, а губы ей покрасили помадой. На голове красовалась дырявая соломенная шляпа…

Вечером мы всей семьей наряжали елку. У нас много елочных игрушек. Есть даже очень старые. С прищепками вместо веревочек. Они очень красивые. Мама говорит, что этими игрушками наряжали елку, когда она была такой как я. Неужели мама была такой как я? А я тогда где была? «Тебя еще не было. Ты родилась потом. Когда я с папой познакомилась и вышла за него замуж», – объясняла мама.

Папа приладил макушечку на елку и стал проверять гирлянду.

– Удивительно! Все лампочки горят! – радостно сообщил он.

Я помогала накрывать на стол. Вкусно пахло елкой, мандаринами, сладким печеньем. Чувствовала я себя прекрасно, но где-то в глубине души волновалась. А вдруг Дед Мороз не придет? Я ведь подралась с Юркой. А Дед Мороз приходит только к хорошим детям. Спросить родителей я не решалась. Ничего, осталось совсем немного. Я непременно не лягу спать и дождусь Деда Мороза, если он, конечно, придет ко мне.

За праздничным столом было много гостей. Все шутили, поднимали бокалы с похожим на лимонад пузырящимся вином. Называлось это вино очень красиво – шампанское. Разгадывали загадки, и папа, приклеив бороду из ваты и подмигивая мне, доставал из большой красной наволочки подарки для гостей. Я, конечно, понимала, что папа просто играет в Деда Мороза. А настоящий Дед Мороз придет тогда, когда все улягутся спать.

По телевизору пел какой-то дяденька. Слова песни были мне не совсем понятны:

…У леса на опушке жила зима в избушке.

Она снежки солила в березовой кадушке.

Она сучила пряжу,

Она ткала холсты,

Ковала ледяные да над реками мосты…

За столом все гости подхватили:

Потолок ледяной, дверь скрипучая,

За шершавой стеной тьма колючая.

Как шагнешь за порог – всюду иней,

А из окон парок синий-синий.

Я представляла себе избушку на детской площадке, в которой мы летом с девочками играли «в дом», а зимой у нас там была крепость. Мы играли в снежки с мальчишками, запасаясь снежками именно в этом домике. Я тоже пела. Мне было очень весело и радостно. Только пела я неправильно – мне казалось, что из окон виден не «парок», а порог, синий-синий. Я его очень даже отчетливо представляла – такой порожек, деревянный, покрашенный в синий цвет.

…Ходила на охоту, гранила серебро,

Сажала тонкий месяц в хрустальное ведро.

Деревьям шубы шила, Торила санный путь,

А после в лес спешила…

– Чтоб в избушке отдохнуть… – продолжал дядька из телевизора.