Богиня на цепи

В этом мире только мужчины могли сохранить разум, открыв в себе магию.

У Лили остались муж и трое детей.

Дита с сомнением покачала головой. Возможно, если бы она была здесь во время всплеска безумия, её благословение помогло бы. Возможно…

Но сейчас Лили сгорала диким криком в мягкой оболочке. Её разрывало от ненависти и страха. Девушка попыталась обнять женщину, прижать к себе, поделиться божественным светом.

Но Лили оскалилась и огрызнулась. Второй укус пришелся в шею.

Рибелиус быстро сжал кулак, перекрывая кислород в её легких. Кухарка задергалась и обмякла.

Отстранив Диту, он снял с тела цепи, взял на руки и отнес наверх.

Похоронили Лили этим же вечером за западной стеной замка. Среди захоронений высился склеп, запертый на толстую цепь. Белесые глаза Рибелиуса застыли на небольшом надгробье возле свежей могилы. В них каменела смерть. Его молчание было слишком обреченным. Богиня чувствовала, что в глубине мыслей, заполнивших голову ее властелина, легко можно было утонуть.

– Я сожалею о Лили…

– Она даже не знала, кто её отец. И это было к лучшему.

– Остальных детей ты тоже прячешь? – Дита поправила простыню на плечах мужчины. От ветра ткань надувалась и билась парусом.

– Было бы кого скрывать.

Его плечи дрогнули. Непозволительная роскошь для всесильного Феоса – показать свои чувства, пресеклась стиснутой челюстью. Дита даже хруст услышала.

– Что произошло? – Она вздохнула и обняла его, зафиксировав непослушное одеяние.

– Они убиты. Почти все.

– А их мать?

– Ты слишком близко. – Он уперся ей в лоб указательным пальцем и отодвинул от себя.

Девушка недовольно заворчала. Слуги, собравшиеся вокруг могилы, оглядывались на них. Но молчали.

– Она умерла, когда пыталась спасти одного своего сына от другого.

– Не стоило мне спрашивать…

– Не стоило… – Если бы не ноющая боль, он бы и рта не раскрыл.

Девушка отступила на шаг. Но ей нужен был телесный контакт с ним. Раньше между ними была цепь. Теперь он был свободен. И она боялась, что его унесет демонами, вспарывающими старые раны.

– Как он стал главой рыцарей? – Любая тема была острее ран. Но молчать было опасно.

– Он самый сильный маг в Тиррене. Единственный.

– Но в империи нет магии.

– Чтобы пользоваться силой, он сжигает неверных, ведьм и дикие народы. Это у них называется инквизиция. Когда избавляешься от мелкого зла, оставляя в сохранности верховное. – Последние слова он прошептал совсем тихо. Горло саднило от сухости.

Дита осторожно сжала его ладонь. Она хотела поделиться теплом, присутствием, участием. Она вытягивала из него слова, будто внутренности. Осматривала каждый орган и не позволяла закрыться. Потому что это её властелин. И его сожаление ему придется делить с ней. Так же как и желания, потребности и стремления. А отсутствие ошейника ничего не значит.

– Он не похож на тебя.

– Это сейчас был комплимент? – Лицо Рибелиуса передернулось гримасой, будто он почувствовал, как стальные зубы капкана вцепились в его пальцы. Но руку не вырвал.

– Я имею в виду внешность…

– Я тоже не всегда был таким.

– Расскажешь, каким был?

– Если ты умоляешь… Высоким, темноволосым красавцем с черными глазами. Все девушки были от меня без ума.

– Могу себе представить.

– Жалеешь, что не встретила меня раньше?

– Очень.

Её улыбка и честность застали его врасплох. Заставили широко распахнуть глаза и замереть.

А Дита восхитилась своим отражением в его зрачках. Если она, действительно столь же прекрасна, какой видит ее Рибелиус, он не сможет долго сопротивляться.

«Я подарю тебе покой и счастье. Просто прими это». – Она очень хотела сказать все прямо. Но боялась вспугнуть его. Её властелин настолько обесценил людей и человеческие чувства, что отказывал себе в них. Наверняка, он считает любовь слабостью, которую следует давить в зародыше.

***

Круг магов щетинился недоверием и злобой. Сожалением и сочувствием.

Светлый, перебирал волоски в серой бороде. Дикий нетерпеливо ерзал. Демон, как за спиной именовали Рибелиуса, ждал вердикта. Он только что закончил рассказ о восстании Дракона. По древнему закону, он мог бы убить его. Но не хотел.

– Известны ли тебе причины этого вторжения? – Спросил Древний и тяжело вздохнул. Он всегда вел себе так, будто был виной всему плохому. Или мог предугадать ход событий с глубины своих лет. Но ошибался он так же часто, как и все. Просто он был старше.

– Он хотел магии и территории для драконов.

Драконов Феос так и не выпустил. Они бились о грани, ломая крылья, жгли огнем пограничников. Но воля властелина была однозначна: выбрать точку и поселиться в Этрурии. Из альтернатив: место может выбрать сам властелин.

Это обстоятельство Древнего безусловно радовало и немного притупляла чувство вины. Старик помолчал и известил:

– Лод Роак будет изгнан за северный фьорд на пятьдесят лет.

Остальные согласно кивнули.

– Чего так мало? Он же пытался меня убить. – Рибелиус вспомнил остатки ЛоД Роука, закованные в подвале замка. За полвека он восстановится и созреет, чтобы отомстить. Если, конечно, его кровь не заледенеет в границах вечного льда.

–Ты будешь требовать более строго наказания? – Уточнил Древний.

– Нет.