Богоубийство (СИ)

- Я обещаю тебе, что я попытаюсь сесть за руль, зажечь мотор, и проехать хотя бы тридцать метров. Ради тебя я это сделаю! Обещаю! – сказал Стефан, взяв Анну за руку.

По их коже одновременно пробежали мурашки. Они почувствовали возбуждение. Увидели это друг у друга в глазах. Самолет все снижал высоту, повышая градусы в их крови, что хотела слиться воедино.

Им не надо слов. Они оба это знали. Как набросятся друг на друга, зайдя в номер, даже не подумав о том, чтобы закрыть дверь на замок. Зачем терять лишнюю секунду? Собственно, как и на снятие одежды. Ту, которую можно к чертям сорвать! Анне быстро снять с себя трусики, чтобы он вошел в нее беспрепятственно, и как всегда снизу. Как же она любит быть сверху. И как же он любит смотреть на ее грудь, двигающуюся в экспрессии, влажнеющую, как ее живот, и ее бедра, которые он нежно, но крепко обхватит, прижимая ее к себе, продолжая акт соития двух тел, соскучившихся друг по другу.

* * *

Чем больше познаешь партнера, миллиметр за миллиметром, тем больше ты не можешь им насытиться, чувствуя потребность быть в нем, как рыбе в воде. И как бы им не хотелось провести весь день в постели, оба понимали, что не в этот день. Анна хотела сделать Стефану еще какой-то сюрприз. Поэтому, он снова не увидел, как она спит. А она будила его утренним поцелуем.

- Можно я пойду зубы почищу? – сказал он, проснувшись.

Видимо, через пару минут будет завтрак. У Анны все как всегда предусмотрено. Ее волосы уже ухожены, на ее лице свойственный ей легкий макияж, подчеркивающий ее естественную красоту, и сама она в такой бодрости и в таком здравии, что просто грех не оценить.

- Ты прекрасна, - сказал Стефан, приподнимаясь.

Анна улыбнулась в ответ.

- А это что?

- Твой новый костюм. Нравится?

Стефан подошел и потрогал его рукав.

- Очень. Где ты его достала? Хотя, подожди! Не говори! Дай угадаю! Не удивлюсь, если у личного портье президента Соединенных Штатов Америки.

- Ха-ха! Почти, - наигранно усмехнулась Анна. – Вот только президент позавидует такому костюму. Он твой.

Стефан и сам понимал, уже научившись разбираться в дорогих костюмах, что этот – превосходный.

- Ты невыносима, - сказал он уже с тем юмором, к которому оба они привыкли.

Стефан пошел в ванную комнату, понимая, что сегодня их ждет много приятных дел. Выйдя из отеля, и увидев карету перед самой дверью, он даже не удивился, что Анна заказала ее. Сев в нее, они поехали вдоль Центрального Парка. Стефан решил сказать хоть что-нибудь:

- Знаешь, а в это время года в Нью-Йорке не так уж и тепло. Конечно, потеплее, чем в Белвью… Но, как ни крути, Нью-Йорк в любой сезон прекрасен. Его улицы. Его небоскребы. Люди. Конная полиция. Есть некий романтизм во всем этом.

- Тебя вдохновляет Нью-Йорк?

- Вдохновляет ли он меня? Наверное, да.

- А вообще?

- Что?

- Вообще, кто или что тебя вдохновляет?

Стефан задумался.

- Даже не знаю. В истинном смысле и значении слова «вдохновение», если… Я думаю, что само осознание того, что ты делаешь что-то, а если еще и для кого-то, и есть вдохновение.

- Ты так думаешь?

- Да.

- Значит, книгу ты пишешь все же для людей, а не только для самого себя.

- Ха-ха! – почувствовав себя загнанным в тупик, посмеялся Стефан. - Знаешь, в каком-то смысле я все делаю для людей, и ничего для себя.

- То есть, ты хочешь сказать, что просто отдал бы свои труды народу?

- Почему бы и нет? Когда-то они все равно станут достоянием общества.

- Это дико, - сказала Анна. – Я бы все продала!

- Кстати, что насчет тебя?

- Что? – не поняла вопроса Анна.

- Ты и сама издала пару-тройку книг. На этом и остановишься? Или планируешь написать что-то еще?

- Я не писатель, Стефан, - спокойно заключила она.

- Почему же? – искренне удивлялся он. - Монография, в которой так искусно и доходчиво описана нейро-психологическая причина происхождения религий – это ли не писательство, по-твоему?

Анна со сдержанным удивлением посмотрела на Стефана.

- Ты ее прочитал?

- Да. И не только ее. Я все твои научные публикации вычитал за это время.

Анна была польщена, поскольку предполагала, что Стефан лишь поверхностно ознакомлен с ее трудами, как это бывает у других ученых и преподавателей. Всего знать и всех читать невозможно. Но в том и дело, наверное, что она для него не «все». Собственно, от этого на ее лице и возникла эта нескрываемая улыбка, которая вызвала улыбку у Стефана.

- На самом деле, я люблю читать труды коллег по цеху. И я тебе скажу, что очень редко сухие научные факты, а особенно эти философские размышления в итоге оказываются такими сочными, насыщенными и интересными по своей подаче, которая есть у тебя. Ни один ученый не напишет такой монографии без писательского таланта, поверь мне! Даже я не смог бы! Поэтому, я и решил писать роман. Почувствовать художественную свободу. Ты же смогла, не выходя за рамки регламента и академики, подать все с таким душистым перцем, что я зачитался тобою. Правда! Ты не думай, я не стараюсь польстить тебе! Я человек прямой – либо ничего не говорю, либо говорю только то, что думаю. Тебе больше не интересна наука? Ведь ты этим уже совсем не занимаешься…