Богоубийство (СИ)

- Не то, чтобы не интересна... Я высказалась. Вот и все объяснение.

- Высказалась?

- Да. Ты, как творец, должен понять меня. В жизни я много чего перепробовала. Бывало того, чего ни в одной моей биографии не прочитаешь. Я серьезно. И я не такой человек, который останавливается на чем-то одном. Однолюб – это не про меня. Да, ни для кого не секрет, что мне одно время даже пришлось сделать звонок в белый дом с дипломатической целью. Но все свелось к тому, что я в телефонном режиме напрямую осудила кощунственный поступок Гарри Трумэна прямо ему в ухо, и на этом моя политическая карьера остановилась прежде, чем успела начаться.

- Ты про Хиросиму и Нагасаки что ли?

- Именно.

Повисла пауза, во время которой стал слышен цокот лошадиных копыт на асфальте. Стефан неоднозначно посмотрел сначала на Анну, затем резко отвел свой взгляд, и Анна заметила, как неловко стало ему в этот момент. Будто от мыслей. Та в свою очередь, напротив, выглядела настолько естественной и непринужденной, что с легкостью продолжила, глянув на него:

- Не делай такое лицо, будто ты и не подозревал, что я намного старше, чем кажусь. Да, в свое время я перепробовала многое, кое-что не для справки. В основном, это были политические технологии, журналистика, культура, образование, наука, бизнес. Бизнес, пожалуй, самая приятная сфера из всех мною перечисленных. Поскольку, эта сфера приносит зримую прибыль в отличие от остальных. Но, а теперь мне просто хочется пожить. Возможно, еще что-то пробовать. Но к старым баранам не возвращаться. Дважды в одну реку не войдешь. И смысла нет. Жизнь одна, и она слишком коротка для того, чтобы жить ради дела своей жизни. Я предпочитаю иметь много дел так же легко, как и прощаться с ними. Поэтому, отвечая на твой вопрос, милый, скажу, что мне наука не надоела. Просто я решила пробовать еще и еще…

Стефан не мог отойти от мысли о Гарри Трумэне. Анна видела, как тот начал ломать голову.

- Расслабься ты! Такой напряженный, вдруг, стал! Этот телефонный разговор произошел уже далеко после того, как Трумэн сделал это. Тогда уже и Кеннеди не было в живых, чтобы ты знал. Я руководила штабом миротворцев, меня включили в партию. Но потом сказали, что риторика у меня излишне резкая. Вот и пришлось заняться культурой. Ирония, не правда ли? В общем, ты понял.

Стефан кивнул головой, но понял лишь спустя несколько минут, когда осмыслил всю сказанную Анной информацию. Чуть ли не впервые она рассказала о себе, чуть больше чем хотела. И это нечто обескуражило Стефана. Он не был к этому готов. Вполне возможно, что она сказала как раз и не более того, что хотела. Но об этом Стефан уже предпочел не думать, понимая, что выглядит чересчур напряженным, судя по тому, с какой улыбкой смотрела на него Анна. Наговорила всего в кучу, пусть и не в такую, как это бывало даже у него, человека сдержанного и излишне молчаливого… В этом и причина его очередных мысленных скитаний. Словно в черепе пустыня, как иногда думал о себе Стефан. Нужно перестать думать о разнице в возрасте, в достатке и социальной прослойке, и тому подобной чуши, выстроенной железобетонными стенами из социальных стереотипов и убеждений, которые нет-нет, а потом возьмут, и ковырнут макушку, вот, как сейчас. Больше он себе этого не позволит, так решил Стефан, улыбнувшись ей.

- Кстати, куда мы направляемся? Ты так и не сказала, - поинтересовался он.

Анна решила не говорить ему, пока он сам не увидит огромный концертный зал, в котором они очутились спустя десять минут, усевшись на vip-местах, что находились на балконах. Естественно, интрига не могла таиться до того момента, пока кулисы не разъедутся в разные стороны, и оттуда появится человек во фраке. Стефан, еще заходя внутрь здания, заметил вывески, и понял, что Анна привела его на бродвейский мюзикл, как и обещала. Опера также в программе. Естественно! Они и в оперу пошли. Затем морских ежей поели. Анна создала настолько разнообразный вечер, что его Стефан запомнил на всю жизнь, наверняка. Еще и с десертом в виде самой госпожи Роккафорте в эротическом белье, вытанцовывающей при свечах в их пятизвездочных апартаментах. Постепенно раздеваясь и приближаясь к своему трепещущему, от плотской жажды, наблюдателю, Анна сбрасывала с себя чулки, по очереди. Затем бюстгальтер. Затем трусики, вскочив на Стефана так медленно, но безоговорочно, что тот отдался процессу и руководительнице этого процесса полностью, абсолютно без ума. Забыл о нем. В воздухе отчетливо запахло гибискусом. Снова. Будто оказавшись в аду, Стефан чувствовал наполняющую его грудь и голову зависимость, с которой он ничего не хотел делать в этот момент, что на самом деле было весьма сладким на вкус.