Богоубийство (СИ)

Чувство адреналина, наполняющего кровь, распирающего вены, смешивалось с чувством авантюризма, распространившегося в воздухе, спертом и сыром - накаляющем нервы до предела. Явно здесь витала смерть, проступала сквозь стены, сквозь пол. Марк думал об этом, не смотря на то, что отец запретил ему спускаться в подвал Джулиана в сарае. Это может плохо кончиться для него. Но Марк решил рискнуть, пока преподобнейший читал воскресную мессу, пользуясь моментом. Многие думали, что Марк не достаточно здоров, это очевидно. Джек по-прежнему набирался сил, пока еще не способный подняться с постели. В отличие от ранений его сына, у Джека раны заживали намного медленнее. Все сочились, желтея время от времени. Одна из ран даже гнила, не отпускала его, напоминая о последствиях его похода жгучей болью. Джек старался не думать об этом. Все должно быть хорошо. Он выздоровеет. А затем они покинут остров. Навсегда. Как он мог быть таким доверчивым все это время? Они рискнут. Они отыщут цивилизацию, даже если от нее остались одни руины. Не важно, это будет куда лучше, чем продолжать жить здесь, улыбаться лицемерию… Он больше не может терпеть это…

Люси пошла в церковь. Лоуэллы послушные и примерные прихожане. Хотя бы одна единственная здоровая представительница этой семьи должна быть там сейчас. Марку удалось просимулировать даже при матери (та поверила, оставив его дома). И очутившись здесь, в этом мрачном подвале, первым делом Марк подумал о своей матери. О том, как она сейчас вместе с остальными находится в той церкви. Ему больше не хотелось этого. Разоблачить шарлатана – вот чего он хотел, и в чем он не сомневался более ни секунды. Доказать и показать всем истинное лицо этого жулика – Марк считал для себя делом чести и своим долгом. Поэтому, сейчас он здесь, в этом подвале – в поисках доказательств его суждений, подкрепленных словами Мортимера. Еще бы наглядным примером подкрепить…

Марк зажег свечу, когда увидел, что света сверху хватает лишь на первые пару метров его подземного пути. Пути, который страшил его настолько, насколько он принимал кровь, въевшуюся в доски пола, все же не обнажившая его намерений. Он был решителен. Боль просачивалась сквозь щели. Он это ощущал. Нужно поскорее успокоить души тех, кто умер здесь, Марк в этом не сомневался. Всего лишь двенадцатилетний мальчик. Что он может? Разуверить толпу фанатиков? Доказать свою правоту? И лицемерие Джулиана? Он знал – он сможет все, вопреки, даже, собственной критике. Он верил в свой успех, ступая вперед, и прикрывая свечу рукой, чтобы ту не задуло.

Этот подвал – айсберг Джулиана. То, каким он является на поверхности – точно верхушка его скелетов, и это в прямом смысле. Чем сырее, чем мертвеннее становился запах с каждым шагом, тем более Марк питал себя этими мыслями. Он был верен им как никогда. Правда где-то здесь. Где-то… Правда?..

Марк увидел свою тень, что отбросилась на отсыревшую кирпичную стену подвала. Стекая замерзающими слезами от холода, потеки на стенах отблескивали кристалликами льда, поглощающие человеческое тепло. Довольно глубокий, и холодный подвал. Изо рта Марка пошел пар. Видимо, самый глубокий из всех, что есть на острове… Здесь холод пах вечностью, а темнота сковывала своей кромешной глубиной. Свеча потухнет, и она заберет Марка вместе с холодом – оставит его здесь, если это произойдет. Лучше бы забрала эти мысли из его головы… Марк старался не думать о плохом.

«Он здесь» - убеждал себя Марк, тем самым вдохновляя себя на очередной шаг навстречу правде, ведь это лишь начало. Он чувствовал, что она рядом с ним, и в том, о ком он думал. Кристофер… Никто его не хоронил… И никто больным не видел… Сырость просачивалась в легкие Марка, делая его вдохи все тяжелее, забираясь, обрастая грибком в бронхах. Все дальше и глубже… по венам… в мозг…

В Марке возникло волнение. «А вдруг он здесь держал кого-то?» - подумалось ему, когда он увидел несколько металлических инструментов, висящих на подвальной стене. Сами собой являли этот образ в голове. Страдания… Каждый житель этого острова уже заслужил рай. Кроме него – господина этой тьмы, волка в овечьей шкуре. Если бы мысли были мухами, Марк разогнал бы их руками подальше от себя. Настолько жутко ему становилось. Превозмогая свой страх, он заставлял себя не вернуться, не подняться наверх, не отступить – иначе он ничего не докажет. Правда окажется бессильной. И бессмысленной, увы. И если бы за нее еще кто-то боролся… раскапывал ее…