Богоубийство (СИ)

- Экспрессивность Сьюзи вас также заводит, мистер Полански? – с глубочайшей претензией в голосе сказала Анна, с ноткой обиды даже, что звучало довольно угрожающе, будто чего-то она ему уже не простит.

Стефан протянул свою руку к ее руке, прикоснулся, а она отдернула руку, отпрянув, не желая чувствовать прикосновение его руки. Он сделал шаг вперед, ей навстречу, она сделала шаг назад, отступила. Он развернул к ней свои ладони, показывая всю доброту своих намерений, она же сомкнула свои в цепкий замок, а затем скрестила руки на груди. Он постарался заглянуть ей в глаза так, чтобы увидеть в них готовность к примирению, она лишь отвела взгляд, чуть ли не впервые, словно отвернулась, готовясь к войне.

- О чем ты, Анна? – спросил он с легкой ухмылкой, будто никакой серьезности в этот момент их разговор не несет.

- Ты думаешь, я дура? Думаешь, я не знаю? Я все знаю! Все! И вижу людей насквозь!

- Может быть, не станем переходить на личности, и раздувать из мухи…

- Из мухи слона? – нетерпеливо перебила Анна, задышав глубже и чаще.

- Давай не будем выяснять отношения.

Анна гневно отвела взгляд. Никогда Стефан не видел ее такой. Собственно, как никогда бы не подумал, что такой разговор у них произойдет однажды, что было весьма наивно и бездумно с его стороны. Сам признавал. Когда-то это должно было случиться. Вопрос лишь в том, из-за чего? По какой причине?

- Я готов поговорить с тобой об этом дома. Хорошо? – спокойно и смиренно говорил Стефан, стараясь не привлекать внимания посторонних. – А сейчас советую тебе успокоиться. Ты согласна?

- Успокоиться? – с сарказмом повторила вопрос Анна. – Ничего другого ты сказать не сумел, да?

- Позволь мне взять тебя за руку, - протянув свою, сказал Стефан.

- Успокоиться? Ха! – все же не успокаивалась Анна.

- А что я могу еще сказать?

- Я просила тебя, Стефан! – громко вырвалось из груди Анны, пылающей и движущейся снизу вверх, затем намного тише. – Я просила тебя не разговаривать с ней! Просила?

Лицо Анны сделалось ранимым, что не делало приятно Стефану, который (пусть и в шутку) про себя признавал нелепость причины этой ссоры. Он напрягся. Анна была женщиной зрелой, умела взвешивать не только слова, но и поступки, сдерживать эмоции, думать, прежде чем делать. Она была мудрой женщиной, Стефан признавал это. И раз уж она так выпалила, явно он задел ее чувства. Видимо, в ней они точно были, исходя из этого…

- Пойдем, - сдержанно сказал Стефан, не теряя джентльменского шарма, предложив даме взяться рукой за свой локоть, всем своим видом показывая, что он не теряет равновесия.

Анна посмотрела на изгиб руки в его локте, и взялась за него своей рукой. Будто и нехотя. В ней до сих пор бурлили чувства. Стефан знал. Но также он знал, что у любого чувства есть свой срок. И скорее всего, эти переиграют прежде, чем они окажутся в постели и сольются в нескольких позах, после чего примут прохладный душ, посмотрят фильм перед сном, выпьют по бокалу красного вина, наслаждаясь каждой секундой пребывания друг с другом. Но они не забудут. Ничего. Оба будут держать в голове этот момент. Особенно Анна. Она что-то накапливала… Стефан чувствовал ее все сильнее…

XXIII

Традиционно, Анна на свой день рождения никого не позвала, ограничившись выслушиванием поздравлений по телефону. Телефон сеньоры Роккафорте в этот день разрывался от звонков. Но даже это не уберегало Стефана от дурных мыслей. В этот раз ему думалось об этом дне – дне рождения Анны. Будто бы этот день был настолько загадочным и неизученным, что просто терялся во времени для его воображения. А возможно, не для него одного. Ведь никто не знал точно, сколько ей лет – истинная женская загадка. И пусть у этого дня была конкретная дата, а точнее число и месяц, год выпадал из исторического процесса, словно и не было такого года. А даже если и был, вряд ли он когда-нибудь узнает этот год. Его всегда путали, так или иначе меняя последнюю цифру, время от времени. Каким-то образом, у Анны это получалось. То ли это Министерство культурного наследия, культурной деятельности и туризма Италии, то ли обычная справочная информация – все равно. Хотя, откуда об этом может знать Стефан, если он в этом даже не уверен? И могут ли вообще быть какие-то основания для этой уверенности? Как всегда, Стефан умел загнать самого себя в мысленный тупик. Одно он знал точно: у него особенный билет на этот день, раз уж он был единственным непосредственным участником дня рождения Анны Роккафорте.