Богоубийство (СИ)

Многие, а точнее все, склонялись к той версии (большинство были уверены), что Мортимер мертв. Им было спокойно от этой мысли. Марк был уверен, что самому Мортимеру тоже было бы спокойней, знал бы он это. Но, вот что с этого ему? Что с того, что сам он не верит в его погибель? Он ничего не делает, и, опять же, не может, по сути. Он понимал, что еще недостаточно зрел, что неопытен, он потерпит неудачу. Перед тем, как запустить самолет в небо, его нужно не только собрать, но и испытать. Он так и не увидел хотя бы одного в небе. Значит ли это, что людей действительно нет? Или, они привели свой мир к такому краху, что больше самолеты не летают? Он видел их только в книжках…

Люди… Их должно быть более чем триста…

Марк посмотрел в сторону моря. И пусть это не была Бухта Смерти, но сейчас он подумал о ней, снова опустив свой взгляд на могилы. Он думал о том, как можно преодолеть ее могущественные, непокорные волны. Как оказаться за ней, по ту сторону не менее строптивого перешейка, который казался всем настолько непроходимым, словно добровольной смертью. Перед каждым отчаявшимся мог стать выбор: сорваться с него и полететь вниз, разбившись, или же затонуть в бухте, пытаясь переплыть ее. Что так, что так, исход один – смерть. Она движет желанием к жизни. Желанием изведать что-то новое в ней прежде, чем такая возможность не представится более.

Марк представлял себе географию острова. Он очень любил географию и был наблюдательным, отлично ориентируясь на местности. Он даже имел приблизительную карту острова у себя в голове, постоянно дополняя ее теми или иными наблюдениями. Словно картограф, он прорисовывал в своем воображении изрезанную отвесными скалами береговую линию острова, места, в которых можно преодолеть перешеек, или же миновать вихревые течения Бухты Смерти. Должен быть путь, который вывел того же Мортимера на юг острова, а затем, возможно, и на материк. Этого, конечно, Марк не знал. Он лишь мог предполагать судьбу Мортимера. Но он знал, как и многие другие, что остров не находился настолько далеко от материка, как это могло представляться. Возможно, именно поэтому все они живут на северной стороне острова, с которой не видно той полоски земли на горизонте, которая бы вызывала бы наглядное желание добраться до нее? Оказаться там…

Мортимер – отважный человек. Он не трус. Он рискнул натолкнуться на белого медведя, или, быть может, упасть со скалы. Так думал Марк, отчасти признаваясь себе, что слишком озадачен этим вопросом и слишком переживает о названном еретике. Впрочем, который держал его сознание в узде.

Тем временем, Джулиан заприметил Марка. Он шел к близнецам по крайней дорожке, от которой и спускалась тропа к кладбищу. Он задался вопросом, что делает мальчик один на кладбище, и остановился на половине пути, чтобы посмотреть. И пусть пара яблонь прикрывала Марка, но все же его силуэт был узнаваем, поскольку хорошо контрастировал на фоне снега. Смотрел на то, как мальчик, будучи повернутым к нему спиной, склонил голову, без каких-либо движений, смотрящий на могилы. Это и напугало Джулиана. Потому, что когда он посмотрел чуть дальше, присмотревшись, он увидел огромного белого медведя, которого пока что не видел Марк, судя по всему. И, скорее всего, он уже не успеет убежать…

Джулиана охватила паника. Но и желание применить действия, Как можно скорее. Он посмотрел в сторону дома близнецов. Они как раз отворяли дверь, выходя из своего дома. У одного из них было ружье. Джулиан понял, что нельзя терять и секунды. Нужно скорее поторопить их, подозвать. Они еще могут что-то сделать. Он стал махать им рукой, чтобы те заметили его.

Когда же Марк заметил медведя, то и сам понял, что нельзя позволять себе лишних движений. Он и не мог, потому что его сковал страх. Он смотрел ему в здоровенную, изжелтевшую морду убийцы, медленно и спокойно шедшего в его сторону. Видел ли его медведь? Скорее всего, да, как подумал Марк. Поскольку, он должен был учуять его запах и запах людей с расстояния многих километров. Голоден ли он настолько, чтобы сейчас напасть на него? Вот в чем вопрос. А даже если и не голоден, самец из ревности к территории, просто растерзает человека – злейшего врага его. Марк понимал, что смотрит в глаза смерти и вряд ли она помилует его. Не так давно он рассуждал о жажде к жизни…

Между ними было не более пятидесяти метров. Как он не заметил медведя раньше? Видимо, не так то легко заприметить его – такого огромного, но сливающегося со снегом. Марк винил себя за не осторожность. Он должен был привыкнуть к тому, что живя на этом острове, всегда нужно смотреть в оба. Теперь же он был лицом к лицу с медведем. Такого никому не пожелаешь… Он не был готовым умереть…