Бой-КОТ. Дело доверчивого ветеринара

— В общем, с Левиафана были сняты все подозрения. И снова встал вопрос: кому же еще могло быть выгодно это гнусное преступление? И тут мой взор обратился к Франсуазе.

— Что?!

Казалось гордая кошка была так шокирована, что не могла найти слов. Впрочем, заминка эта оказалась секундной. Дальше из перекошенного гневом и обидой рта Франни слова полились потоком:

— Это не я! Это ложь!

— Прекрати, Франсуаза! — резко оборвал ее истерику котектив и пригвоздил притихшую кошку суровым взглядом. — Я не закончил, и тебе придется выслушать все до конца.

Да, следующей подозреваемой стала Франсуаза, и, нужно отметить, у меня для подозрений были все основания: Вощинский не уделял ей должного внимания, не всегда менял питьевую воду, иногда забывал покормить, нагружал делами в клинике. А Франни, привыкшая у Лины к чистоте, довольству и достатку, сильно тяготилась грязной работой. Плюс к этому она подвергалась в лечебнице неоднократному нападению собак. В общем, поводов искать выхода у нее было предостаточно. К тому же она сама продемонстрировала мне, как легко могла бы добраться до гербицида, вспрыгнуть на окно кухни и подложить отраву в чашку доктора.

— Нет! Это не я! Не я! Как ты так можешь?! Я ни в чем не виновата!

Франни трясло и колотило, из глаз ручьями текли слезы, и Ричи стало ее невыносимо жаль.

— А кто же еще? — раздался из «зала» чей-то голос. — Больше некому!

Атос вскочил на месте и ткнул в сторону бывшей возлюбленной обличающей лапой.

— Мне жаль тебя, Франсуаза, но ты ответишь за свои злодейства. Нет хуже преступления, чем предательство!

Вместе со словами Атоса вокруг черно — белой преступницы поднялись головастые «молодцы», и только тут кошка заме-тила, что ее окружили со всех сторон. Деваться ей было некуда, мускулистые, обманчиво спокойные «блюстители закона» надвигались на нее, как неотвратимая кара судьбы. Она вся сжалась и поникла, парализованная ужасом.

— Постойте! — подал голос котектив, взмахом лапы останавливая готовых схватить Франсуазу крепышей. — Я не сказал, что она преступница. Да, почти все улики указывали на Франни, я и сам бы посчитал ее виноватой, если бы не одно «но». Однако это «но» крайне весомое. Его подсказал мне мой «двуногий» писатель, и такое противоречие никак нельзя сбросить со счетов. Жертва! Какой бы мелочной и корыстной ни была Франсуаза, она до беспамятства любила своих «двуногих». Именно эта любовь давала ей силы и упорство продолжать работать в клинике, невзирая на все неудобства, проблемы, а временами и опасности. Свою любовь Франсуаза прекрасно продемонстрировала, когда принесла пакетик с отравой Лыжину, собравшемуся арестовать Лину. В итоге она добилась того, что с «двуногой» были сняты обвинения. Плюс ей не было никакого смысла вредить Вощинскому, так как она могла остаться на улице — Григорий в больнице, Лина в тюрьме по обвинению в отравлении мужа, клиника закрыта. Подбросив гербицид в чашку с чаем, Франни лишалась всего. А значит, такое действие не имело для нее никакого смысла.

Но окончательным оправданием для нее послужило то, что вибрисса, найденная мною в оконной раме, оказалась однозначно не ее. У Франни нет рыжих пятнышек на усах. Вибрисса, найденная мною на подоконнике, принадлежала не Франсуазе, а настоящему преступнику. Она не виновна!

На последней фразе Ричи аудитория снова взорвалась криками. И громче всех из общей какофонии выделялись два голоса — Атоса и Жули, сидевших тесно друг к другу:

— Как же так?! Что значит — она не виновна?! Мы что же, напрасно старались?

Даже когда остальные коты уже затихли, переключив свое внимание на двух яростных крикунов, они продолжали голосить, не замечая, что, по сути, надрываются в гробовой тишине. А когда до них дошло, оба стушевались и стали нервно переглядываться, не желая встречаться глазами с соседями, в особенности с самим котективом.

Тот чуть улыбнулся и кивнул:

— Нет, конечно же, вы старались не напрасно. Скажу даже больше, вы меня почти одурачили. Должен отметить, что из вас получился великолепный дуэт. Разыграно все было прекрасно. И невнятные намеки, направляющие меня в сторону Франсуазы, и замечательная история трагической якобы любви Атоса к бессердечной и расчетливой кошке, и потоки слез Жули чуть не завели меня в тупик. Но, как и всякий, кто ищет правду, я привык полагаться на факты, а не на досужие выдумки и актерскую игру. А факты говорят о том, что Атос никогда не состоял в близких отношениях с Франсуазой. И в клинику Вощинского он попал совершенно не из-за аварии, а из-за банальной чумки. Проверка книги учета поступающих животных сразу все показала.

Все присутствующие устремили свои взоры на Атоса и Жулю, даже крепкие коты отошли от Франсуазы.