Бои в Прибалтике. 1919 год

В отличие от этого командир Железной дивизии майор Бишоф и его офицер Генштаба капитан Бизе имели весьма далеко идущие активистские намерения. Их замыслы порой встречали понимание, а то и поддержку некоторых официальных инстанций, например, Верховного командования «Север», командования 1-го военного округа и других[422]. Однако их позиция не совпадала с планами командующего корпусом, а значит ее нельзя было согласовать с мнением министерства рейхсвера. Тот факт, что, несмотря на это, их намерения упорно продвигали, умело вводя в заблуждение вышестоящие инстанции, накапливая запасы разного рода и вопреки всем запретам и препятствиям продолжая вербовку, можно объяснить лишь революционной обстановкой 1919 г., а также патриотическими в лучшем смысле этого слова устремлениями задействованных в этом лиц. Но тогда не было ни сильного, целеустремленного правительства, ни сплоченной армии. Должно было пройти еще более десятилетия[423], пока в этом вопросе у нас не установилась вполне ясная ситуация. И при оценке событий в Прибалтике следует учитывать это едва ли не в большей мере, нежели в отношении прочих послевоенных событий.

Оценка перспектив этого последнего акта всего прибалтийского проекта самими участниками показывает несгибаемую решимость командиров. Они даже неудаче под Венденом не позволили себя смутить. И все же за счет исхода боев в южной Лифляндии соотношение сил изменилось таким образом, что приверженцы прибалтийского проекта не смогли изменить его даже в союзе с Западной русской армией. Волей-неволей им пришлось «вместе с русскими расширить прежние цели и через Прибалтику устремиться к Москве»[424].

Конечно, чтобы успешно идти столь дальним путем, немецко-русские вооруженные силы должны были вопреки воле Антанты и влиятельных германских правительственных кругов не только удерживаться воедино, но и за счет привлечения отдельных добровольцев и целых фрайкоров достичь куда более заметных размеров, при этом получив оснащение в соответствии с тысячей разного рода требований к современной армии. Попытка опираться в этом в первую очередь на русских военнопленных совершенно не годилась. Результат предшествующей вербовки был неудовлетворительным как в количественном, так и в качественном отношении. Но и без этого план провалился в самых важных моментах: в привлечении фрайкоров, а по мнению руководителей Западной армии, этим можно было бы довести численность ее чуть ли не до 250 тысяч человек; в финансировании и поставках зимнего обмундирования и обуви, а без этого продолжение операций в условиях зимней России было исключено. Эти трудности можно было бы преодолеть с помощью правительства своей страны, но никак не вопреки ему. Финансирование, в частности, так называемыми «бермондтовскими деньгами» предполагало быстрый и решающий успех. Без последнего обеспечение за счет курляндских лесов, – а права собственности на них еще только предстояло выяснить, – не могло быть долговременным. Германское правительство при этом изначально негативно относилось к прибалтийскому проекту в целом, об оправданности чего можно, разумеется, дискутировать. Оно не постеснялось прибегнуть к весьма сомнительным мерам, чтобы навязать балтийцам свою волю. Эти меры, опять же, вызвали в войсках едва ли объяснимое в иных случаях разочарование. Конечно, открытым остается и вопрос, была ли в 1919 г. Германия под нажимом Антанты способна на такие финансовые, экономические и организационные свершения, каких требовала и тогда открытая борьба против Советского Союза[425].

Таким образом, перспективы немецко-русского проекта были невелики уже тогда, когда Западная армия попыталась сначала обеспечить свою курляндскую базу за счет удара на Ригу, а на зимнюю кампанию в глубине России и даже для простого размещения на зимних квартирах, пока на Двине от Фридрихштадта до Риги стоит противник, она и вовсе была не годна.

Когда, несмотря на весь героизм и полководческое искусство, – а германские войска проявили себя и в этой последней крупной атаке, – операцию против Риги пришлось прервать, все планы Западной армии оказались под вопросом. Единственным же следствием было то, что теперь Антанта перешла к активному вмешательству на стороне окраинных государств. Тем самым, однако, стала неизбежной болезненная для всех его участников ликвидация прибалтийского проекта, который, будучи смело задуман, без содействия единого и твердо управляемого государства и с все-таки разнородными и импровизированными войсками и так должен был показаться бесперспективным.