Бояре Стародубские. На заре

– Выйдите со мной из залы по окончании спектакля, когда начнется суматоха разъезда, мы выйдем на площадку лестницы, и я объясню то, что давно храню на сердце, – тихо проговорил «золотой» поклонник.

– Отчего же вы не скажете мне этого здесь и теперь же? – спросила, удивясь словам его, Анна.

Он пожал плечами, будто смеясь ее ответу.

– Выйдем сейчас, и я сообщу все теперь же.

– Нет, после… – пообещала Анна.

Кавалер ее оставался рядом с нею, он согласился ждать; но в лице его проглянуло выражение, такое странное и деспотическое, взгляд его был так резок, что присутствие человека, которого она так желала встретить, делалось ей жутко и неприятно. В смущении она уже не следила за пьесой, в ушах ее раздавались только аплодисменты.

– Встаньте скорее, пойдем за мною, – настойчиво просил ее «золотой» поклонник, вставая и останавливаясь взглянуть, идет ли она за ним?

Анна на минуту крепко сжала лоб свой одной рукою, закрыв глаза и стараясь понять в эту минуту, на что ей следовало решиться: пойти и узнать, что все это значило, – мелькнуло у нее в голове. Она встала и смело последовала за знакомым ей кавалером, он шел вперед, взглядом продолжая манить ее за собою. Она прошла незаметно сквозь толпу прислуги до выходной двери на лестницу дворца. Прислуга толпилась и проходила, не обращая на них внимания; спутник Анны крепко сжал ее руку, готовясь отворить другою рукою дверь, ведущую на лестницу; но она сильным порывом отвела его от двери.

– Говорите сейчас, что вы хотели сказать мне?.. – проговорила она, стараясь говорить спокойно.

– Увезти тебя хочу я! Идем же скорей!

– Увезти… Но куда же?.. – спрашивала Анна, едва скрывая испуг свой под притворным равнодушием.

– Не время расспрашивать, мы знаем давно, что мы любим друг друга, – говорил он, снова увлекая ее к двери, и она чувствовала, что он осилит и увлечет ее.

– Погодите минуту, моя шаль осталась там, – проговорила она, принимая намеренно тот же интимный тон, с которым он к ней относился, и, быстро высвободив руку, улыбаясь и давая ему знак стоять здесь и ждать ее, она в минуту вбежала снова в залу спектакля. Особенное счастье покровительствовало ей: она столкнулась почти у самой двери в залу с той самой статс-дамой, которая в первый раз представляла ее императрице.

– Прошу вас! Ради бога, – просила Анна с умоляющим жестом, – прошу вас: подойдите сюда на минуту.

– Что тут случилось? – спрашивала статс-дама, невольно следуя за нею сквозь толпу прислуги.

– Вот, вот он! – говорила ей Анна, указывая на растерявшегося поклонника. – Вот тот человек, который сделал мне сейчас предложение увезти меня! Он предложил это мне, фрейлине государыни и дочери заслуженного, честного человека! Будьте свидетельницею такого оскорбления! – докончила она, заливаясь слезами, между тем как ее поклонник, не оправдываясь, скользнул в дверь и исчез, спускаясь с лестницы.

– Успокойся, моя милая! Успокойся, опомнись! – говорила почтенная статс-дама, с участием взяв за руку Анну. – Бог защитил тебя, избавил от беды, а сердиться нечего! Молодой человек выпил где-нибудь через край, он известный шалун, и ему намоют голову по просьбе моей! А ты успокойся и оправься.