Боярышниковый лес

Бывший муженек, чертов Эймон, бросил меня без гроша, когда ушел к этой отвратительной и вульгарной дамочке по имени Айрис. Содержание дома обходилось недешево, поэтому с деньгами у меня всегда было туго. Вот потому-то я так благодарна желтой прессе.

Да знаю я, что следует делать вид, словно бульварные газетенки, все как одна, ужасны, и мы допускаем их присутствие дома только в качестве чтива для прислуги, но они крайне заинтересовались тем, что натворила бедняжка Бекка, отчего я в глубине души пребывала в совершеннейшем восторге. Одно из таких изданий купило у меня историю детства Бекки и вообще все подробности, которые можно было подать в ключе «Что сделало эту женщину той, кем она стала». Другое приобрело материал о ее работе в бутике модной одежды. Нужно было стребовать долю с той задаваки – владелицы магазина: могу поспорить, благодаря мне ее доходы выросли вдвое.

Потом появились материалы о том, как Бекка изменилась после того, как ее папаша, чертов Эймон, ушел из дома. Я с удовольствием сама приложила к ним руку. О моем непосредственном участии нигде не было ни слова, но я предоставила репортерам всю нужную информацию и фотографии. Получилась великолепная серия статей.

Мне, конечно, не по душе приходились заголовки вроде «В голове у убийцы», но, с другой стороны, так газеты продавались бойчее, да и кем еще в сознании многих была бедная глупышка Бекка, если не убийцей.

Каждый раз, когда я ее навещала, она спрашивала, как газетчики выведали все эти подробности. Я заверяла, что не рассказывала им ничего нового: они и так уже всё знали. А что не знали, то выдумывали, как, например, эту нелепицу про то, как бедняжка Бекка ходила в Боярышниковый лес к источнику и молилась там святой Анне о том, чтобы Франклин ее полюбил.

– Я никогда этого не делала, мама, ты же знаешь, – рыдала она.

Я поглаживала ее, утешая. Конечно, все знают, что это полнейшая нелепица. Журналисты просто выдумывают…

Как раз за эту самую историю мне особенно хорошо заплатили. Газеты, не стесняясь, публиковали фотографии нашего жуткого капища. И эти газеты продавались влет! Бекка, само собой, ничего об этом не знала, а я ее подбадривала и напоминала, что мне все-таки удалось сделать так, чтобы о Франклине журналисты не узнали, и дочь, естественно, была очень благодарна. После освобождения она, конечно же, выйдет за него замуж, поэтому ей не хочется привлекать к жениху ненужное внимание и выставлять его в неприглядном свете.

Бекка очень ждала, что Франклин навестит ее, пока я не сказала, что у тюрьмы постоянно дежурят репортеры, и если они его увидят, то все наши попытки сохранить его личность в тайне пойдут прахом. Она согласилась, что это было бы неразумно.

В тюрьме, собственно, не так плохо. Для заключенных стараются создать приличные условия, что, должно быть, довольно непросто, если вспомнить о том, какие это обычно люди. Бекка, конечно, из совсем другого теста, и работники тюрьмы это видят, как же иначе. Во-первых, моя дочь – настоящая леди, а во-вторых, она не мыслит, как преступница. Она на голову выше всех, кто ее там окружает, и тем не менее прекрасно с ними ладит, а это верный признак хорошего воспитания.

В свободное время она учится вышивать у одной из надзирательниц, милой женщины по имени Кейт. Бекка говорит, это занятие очень успокаивает, даже словно бы исцеляет. Она подарила мне жутчайшую наволочку, которую вышила своими руками, и я пообещала положить ее на самое видное место в гостиной. Бедняжка Бекка! Думает, что не сегодня завтра вернется домой и сама во всем убедится. Она нашла выход из своего ужасного положения – предпочла его не признавать. Есть такой способ справиться с неизбежным, и ей он подошел идеально.

Она взялась за огромное покрывало для кровати, на котором переплетались имена «Франклин» и «Ребекка».

Нужно помнить, что нельзя надевать свои лучшие наряды к ней на свидания: Бекка натренированным многолетней работой в бутике глазом может распознать фирменные вещи за километр. Она знает, что, вообще-то, пиджаки от «Прада» или «Джозеф» мне не по карману. Я подобрала одежду, которую называю экипировкой для тюремных свиданий, чтобы Бекка не связала истории, появляющиеся в желтой прессе, с новым гардеробом матери.

От недели к неделе, от месяца к месяцу Бекка выглядит все лучше. Спину держит ровнее, не поправляет то и дело волосы, не теребит их, как раньше. Теперь она носит их прямыми, и прическа выглядит благородно. Спасибо одной из надзирательниц, Гвен, подруге той самой милой Кейт. Гвен, по-видимому, училась на парикмахера и до сих пор подрабатывает в салоне красоты; так вот она регулярно подравнивает заключенным кончики. Разумеется, им запрещено брать в руки ножницы. Что в случае с Беккой, конечно, в высшей степени глупо: ну как она может кому-то навредить при помощи ножниц?