Бояться поздно

Карим пробормотал что-то в гарнитуру, и его персонаж, проскочив коридор, рванул вперед и вниз по бесконечной лестнице между бесконечных же белесых панелей, видимо, бумажных на бамбуковом каркасе. Наушники вылетели, что ли, с досадой подумала Аля, поспешно поправляя их, и напомнила:

– Печатать не забывай.

Карим помедлил, точно понял не сразу, но кивнул и быстро набил в чате несколько строк, которые для Али даже с метрового расстояния были неотличимы от мелькавших выше и левее бамбуковых реек. Голова Али слегка закружилась, и она, быстро пожмурившись, повела взглядом по комнате.

Подсвеченные экранами голубоватые лица как будто висели в полумраке. Почти неподвижно. Лишь иногда шевеля губами или еле заметно качнувшись в такт пальцам, набивающим сообщение.

До Али сообщения не доходили. В наушниках стыла тишина, в чате кусались задравшие хвосты котики, на основном экране истекали последние секунды обратного отсчета.

– Народ, вы Вв видите? – нервно спросила она напоследок голосом и текстом. – Свистите, если не, а то в реале нападение пропустим.

Карим охнул. Аля метнулась глазами к его экрану и тут же вернулась к своему. На экране Карима очень медленно ползла влево раздвижная дверь, открывая лаково блестящие черные панели, в которых отражались отсветы углей из стоящей посреди комнаты жаровни. В комнате не было ни Вв, ни кого-либо еще. На экране Али лента мессенджера металась вверх-вниз, срезая котиков так, что оставался один только хвост, верхний или нижний. Основное поле, украшенное нулями, на миг застыло, чтобы уступить адскому полыханию. В ушах заревело, и лицо, кажется, обдало жаром.

Задумываться и сравнивать показания экранов было некогда. Аля набрала полные легкие воздуха и прыгнула в огонь.

И спустя бесконечность ударилась лбом в спинку кресла.

Звук вышел громким, так что рядом хихикнули – и не Алина, кажется, – но куда громче Аля втянула воздух, чтобы тут же шумно выдохнуть и вдохнуть еще и еще.

– Душитель приснился? – спросила Алиса со смешком.

Аля дышала, глядя в скучный узор на ткани.

– Аль, подъем, подъезжаем. Подъё-ем. Аль, ну успеешь… Аль. Аль! Ребята, что с ней?!

– Что такое?

– Слушайте, айда потом, времени…

– Смотрите, что с ней? На глаза посмотри!

– Блин!

– Карим, ты признаки инсульта знаешь?

– Ох ты. А так ведь не было?

– Народ, айда спокойней. Сейчас…

– Бесполезно, – сказала Аля.

– Что бесполезно? Аль, у тебя болит что-то? Мы сейчас выйдем, там наверняка аптека есть.

Аптеки там не было. Аля могла перечислить, что там есть, планомерно описывая метр за метром, но толку-то.

– Аль, ты не волнуйся, ты скажи, что болит. Голова?

Аля медленно повернулась к Алисе и повторила:

– Бесполезно. У нас две секунды.

Часть восьмая Разъезд

1. Пренебречь страхами, вальсируем

– У нас две секунды, – устало повторила Аля в очередной, но всяко не в последний раз.

Ей, кажется, уже верили, но все еще ни фига не понимали.

– Мы поняли, – нетерпеливо сказала Алиса. – Ты говорила, что с самого начала было мало времени. Пять минут, да?

– Четыре.

– А много ты уже сделала попыток? – спросил Карим.

Аля напряглась, вспоминая, поморщилась и отрезала:

– Много.

– Вот. И там время идет по-другому. Ты за четыре минуты мильон попыток сделала. А за две секунды тыщу сделаешь.

Аля закрыла глаза, утомленно соображая, как сказать, чтобы до них дошло. Во тьме сразу сгустилось и с ревом раскинуло крылья всепожирающее черное пламя. Аля поспешно открыла глаза, качнувшись, отвела заботливую руку Алисы и медленно объяснила:

– Время идет по-другому и по-разному. Обычно одна попытка – это секунда, иногда чуть меньше. Иногда больше. Значит, у нас остались две попытки, максимум три. А скорее, одна, последняя.

– Значит, надо, чтобы она была успешной, – бодро сказал Марк.

– До сих пор не получалось.

Они сидели, как обычно уже, вокруг стола в гостиной, освещенной только вечерним солнцем. Солнце стояло чуть выше, чем в прошлый раз. Аля наловчилась объяснять и в рекордно сжатые сроки принуждать ребят к вниманию, сосредоточенности, отстегиванию Володи и опробованию нового варианта заманивания и обезвреживания генделей. Только сроки как раз мало что решали.

Ничего они уже не решали.

Карим не унимался:

– И с нашим участием? В смысле осознанным?

– С вашим меньше, – неохотно признала Аля. – Я даже поверила, что успеем.

– И чё, не вышло? – спросила Алина издевательским тоном, какое-то время выдерживала общий, ну, почти, и очень укоризненный взгляд, фыркнула и отвернулась.

– Нет, – сказала Аля, которая на Алину как раз не смотрела. – Часы пошли, и нас сожгло. В дым.

Она передернулась и сильно растерла нос и глаза, но кожу все равно сводил леденящий зной, который налетел черными клубами и просто убрал Алю из существования, едва она тронула корпус часов, на сей раз укомплектованных секундной стрелкой. Стрелка дернулась, и Аля стерлась быстро и бесследно, как влажный след чашки под взмахом бумажной салфетки.

– А раньше по-другому сжигало? – спросила Алиса.