Бояться поздно

– Раньше вообще не сжигало, – раздраженно сказала Аля. – Я же говорю: раньше вы заходили, а я не могла. Меня игра пускала только через четыре минуты. И к этому моменту игра уже кончалась: я шла по пустым декорациям, находила вас мертвыми, потом меня накрывала смерть по той же причине, что и вас, – четыре минуты спустя, получается, хотя они могли и на час растянуться.

– А причина какая? – деловито уточнила Тинатин.

– Обычно убийцы, военные, одетые под эпоху: если Средневековье, то в камзолах и колготках, и маски итальянские такие, если Древняя Греция, то хитоны, а в более-менее современном сеттинге – камуфляж и эти, как их, балаклавы. А, ну да: в самый первый раз отравление было, так я и догадалась – ну, с вашей помощью.

– Какой помощью? – радостно спросил Марк, но Тинатин и Аля остановили его одинаковым жестом и одинаково не произнесенным, но артикулированным словом: «Потом».

Марк засмеялся и замолчал, переводя глаза с Тинатин на Алю. Тинатин, нахмурившись, поинтересовалась:

– Ты всех нас наизусть выучила, каждую трещинку и так далее?

Аля сказала:

– Прости. Это не специально. И уж точно не по приколу. Особенно мне.

– Поняли уж, – сказала Алиса, опять приобнимая Алю, и та на сей раз решила не вырываться, а терпеть. Надоест – сама выпустит.

Карим рассудительно сообщил:

– С тем, что до игры происходит, понятно. Мы приехали, нас траванули, мы попали в петлю, порвать ее нельзя, откатить отравление тоже, остальное как договоримся. В любом случае все кончается игрой, где нас убивают и петля замыкается. Если мы не играем, что происходит?

Аля поежилась, стараясь не вспоминать подробностей, и неохотно призналась:

– Ничего хорошего. Все застывают, как куклы, в тех позах, в которых всегда сидели за ноутами, и ни на что не реагируют.

– А если разговаривать при этом? – ввернула Алина, которая, как всегда, будто решала абстрактную задачу, спокойно так и с мрачноватым удовольствием.

– Если разговаривать, если с горки кататься, если в бане сидеть, если мерзнуть во дворе, держась за руки. Стоим-стоим, говорим-говорим, по склону лезем, а потом раз – и каждый себе в колени пялится и не двигается.

– Как на любой вечеринке, в общем, – отметила Алина.

Карим хмыкнул и продолжил так же рассудительно:

– А в игре, значит, так: мы входим, а тебя не пускают четыре минуты. Потом ты входишь, мы уже мертвые, и ты через четыре минуты тоже типа умираешь.

– Не всегда, иногда просто вылетаю.

– И способ убийства не всегда такой, как у нас.

Аля поморщилась и неохотно кивнула.

– А почему?.. – влез было Марк, но Карим остановил его жестом и артикуляцией Тинатин.

Тинатин закатила глаза, Марк хохотнул, Карим невозмутимо закончил:

– Вот это надо подумать, интересно очень. Но пока интереснее другое: что будет, когда стрелка дойдет до двенадцати?

– Все кончится, – тихо, но уверенно сказала Аля.

– Чем? – нервно спросила Алиса. – Может, нас выбросит наконец из петли.

– Дохленьких, – напомнил Марк. – А гендели пойдут гасить мирняк.

Карим, переждав общее бурление, спокойно попросил:

– Аль, твое мнение.

– Мы останемся в игре, – помолчав, сказала Аля. – Мне это как бы показали, когда я попробовала часы перевести. Зашла и просто зависла, как, не знаю, обои. Навечно. А потом бац, снова электричка. И вот тогда я в первый раз капитально все забыла. А это демоверсия была. В боевой мы, скорее всего, просто размажемся по игре. Слоем незаметных пикселей. Ну или будем, не знаю, очередными картинами на стене, а то и ботами безмозглыми.

– Это наши, э, цифровые копии. А настоящие мы?

– А настоящие мы останутся валяться дохленькими в настоящей версии этого домика, – отрезала Тинатин, поводя рукой. – Как, собственно, сейчас и валяются, пока мы тут время тратим, что непонятного?

Аля благодарно кивнула.

– Мы не тратим, мы получаем исчерпывающие вводные, без которых невозможны конструктивные и, главное, продуктивные действия, – невозмутимо объяснил Карим.

– Какие, щ-щиба, тут продуктивные! – воскликнула Алина. – Она стопиццот попыток предприняла, если не врет, ничего не меняется!

Не обращая внимания на ремарку про «врет» – Алина же это не со зла, а по дурной и вредящей в первую очередь ей самой привычке, – Аля сообщила:

– До фига всего меняется. И в игре, и до нее. Раньше вы даже слушать не хотели, а теперь вон сразу настраиваетесь на продуктивные действия.

– Толку-то, – буркнула Алиса.

Карим сказал:

– Толк – это не фэншуйненько. Мы сюда зачем ехали? За интеллектуальным удовольствием. Мозгами поскрипеть как следоват. Так вот же повод, самый законный и веский из возможных.

– Басню про лягушек в молоке слышал? – резко спросила Тинатин. – Пренебречь страхами, вальсируем.

– И толк, кстати, может быть, – добавила Аля. – Марк вон в один из последних разов сразу в черном кабинете полез тайники искать и вроде нашел что-то.

– Что нашел? – живо всколыхнулись все, включая Марка, вразнобой. – Какие тайники? Каком кабинете?