Бойся Дика (СИ)

Нет, не будет. Дик сразу распускает руки, и это начинает напоминать массаж: нежный и непрофессиональный, потому что дёрганный и спонтанный; пальцы бессистемно касаются меня то там, то тут. А еще профессионалы не наклоняются к клиентам и не дышат на их кожу, как припадочные. Хотя мне никогда не делали массаж, но я в фильмах видел.

Кожа начинает гореть от его жадности, а может от дыхания, или, может, от его близости, я не понимаю. Только чувствую его близко до невозможности, и это приносит странный кайф. Наверное, я возмещаю такой вот близостью отсутствие Дика в моей жизни за все прошедшие годы.

Вздрагиваю, когда бедро ощущает нечто новое.

— Эй, — приподнимаюсь, — отодвинься, я чувствую то, на что не договаривались.

— Заткнись, — шипит и припадает губами к загривку, слегка прикусывает, и я едва не стону. По телу разряд проходит от этого укуса, и я понимаю, что всё не так легко выходит, как планировалось.

Не знаю, как мне улизнуть, выползти из-под него, если учесть, что он щупает меня сумасшедше. Кожа уже не просто горит, она воспламеняется, и каждый щипок и поглаживание саднят нещадно.

— А-а-ах, чёрт, — стонет Дик, и я беззвучно офигеваю, когда он еще смеет членом толкнуться, имитируя половой акт с моим бедром.

Пытаюсь вывернуться, чтобы оттолкнуть его, и когда получается развернуться немного, то в руках отчего-то силы совсем не оказывается. Я отпихиваюсь еле-еле, а Дик только больше ко мне льнёт, обнимая и притягивая к себе.

Мне не хватает воздуха, в голове какой-то туман, тело в огне, и сам я словно в бреду целиком. Соображаю плохо, вырываться не могу, а Дик уже выцеловывает мне плечи без стеснений и церемоний.

Пахом также не перестает толкаться, и когда я уже не верю, что выберусь живым, он ослабляет действия. Отодвигается немного, и одну руку пропускает вниз. Шальными глазами наблюдаю, как он расстегивает ширинку и запускает руку в свои джинсы.

— Да, бля-я-ять… — кажется, это его оргазм с дрожью, с закусанной губой до крови.

Дышит тяжело, и я благодарен, что он находит в себе силы не упасть на меня, вот бы еще держаться за мою поясницу прекратил…

— Это всё? — приподнимаюсь, чувствуя себя так что, можно сказать, не чувствую вовсе.

— Ага, — Дик блаженно улыбается и пробегается взглядом по моему телу, словно проверяя наличие всех конечностей. — А ты, кажется, нет.

— А?

И, прежде чем я успеваю понять ход его мыслей, Дик кладет руку на мою промежность и сжимает.

— Эй! — отскакиваю, потому что Дик, кажется, приболел от мнимой вседозволенности.

— Полутвёрдый, — насмешка, и снова тянет ко мне руку. — Давай подрочу.

— Не правда, — сползаю с кровати, не позволяя до себя дотронуться еще раз, и поднимаю футболку.

— Да брось, Рэнди, иди сюда, — хлопает по месту рядом с собой, — у тебя почти встал, ты разве не хочешь получить удовольствие? Если попросишь, могу и отсосать.

— Это не правда! — повторяю еще раз с нажимом и замечаю, что футболка вывернута, приходится вывернуть обратно, прежде чем надеть.

— О, — усмехается Дик, наблюдая за мной, — так игра в правильного Рэндала Уорта у тебя еще в силе.

— Замолчи, — успокаиваюсь, — ты подбросишь меня до дома?

Дик поднимается с постели, и я замечаю на его нижней губе подсыхающую кровь. Увидев мой взгляд и правильно его истолковав, он слизывает эту самую кровь.

— Ты мог бы остаться, — вытаскивает ключ от комнаты из заднего кармана джинс. — Поиграли бы в приставку, ты ведь любишь, да? Заказали бы пиццу, посмотрели бы фильмы, я бы тебе плавки одолжил, и поплавали бы в бассейне. Еще есть бильярд, хочешь?

— Добрый такой, — скрещиваю руки на груди от невиданной щедрости Дика Кайзера. — Кому расскажу — не поверят.

— Поверят, — прищуривается, — если узнают условия доброты.

— Условия?

— Ну, после бассейна и бильярда мы бы опять пришли сюда, и ты бы полежал смирно, снова давая мне потрогать себя, — идёт и открывает дверь, — так что?

— Нет, я оказал тебе маленькую услугу, и всё, мы с этим разобрались.

Да и мне еще к алгебре готовиться, пересдачу теста в среду никто же не отменял. А Дик знает алгебру даже хуже меня, с ним не подготовишься.

— Дело твоё, и тело твоё, — смеётся и пропускает меня из комнаты.

Мы спускаемся вниз, а я всё еще не могу разобрать, что чувствую. «Тело твоё», так ли?

— Дик, — хватаю его за локоть и вздрагиваю от собственной вольности. — Что теперь? Мы будем общаться?

Смотрит мне в глаза так внимательно и долго, прежде чем улыбнуться и сказать:

— Я не обещал, что мы будем общаться. Я говорил, что не забуду тебя после этого, так я не забуду, но общение — это иное…

Вымораживает и выворачивает от злобы на собственную тупизну. И Дик… пять минут назад он кончал, лапая меня, а сейчас разыгрывает…

— Да шучу, — поднимается на ступеньку, на которой стою я, — поверь мне, я теперь не отстану от тебя, — наклоняется, словно для поцелуя, а я почему-то не шарахаюсь, — после произошедшего не слезу с тебя. — Смотрит на мои губы, а потом мне в глаза, а потом опять на губы, но не целует…