Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

— Знаешь, когда я впервые услышал эту редкую в твоих устах фразу? Десять лет назад в аудитории Туринского университета на семинаре профессора Джованни Паккьони по римскому праву. Я отстаивал подлинность закона XII таблиц. Ты нагнулся ко мне и тихо сказал: «По-моему, хорошо, Пальми».

Сейчас засмеялся Грамши.

— У профессора Паккьони оказался превосходный слух, он хотел туг же выдворить студента-филолога из аудитории. Потом сменил гнев на милость, однажды даже пригласил на свои лекции.

— У меня добрая память об этом эпизоде,— помолчав, произнес Тольятти.— Именно после него началась наша нескончаемая дискуссия на вечную тему человеческой истории... Прости за лирическое отступление, ты ждешь дополнительной информации о съезде. Обстановка складывается сложная. Формируется, и довольно отчетливо, правая оппозиция, не исключаю возможности раскола.

— Раскол допустить нельзя,— твердо сказал Грамши.— Ты когда освободишься?

— Часа через два.

— Хорошо. Я пока поброжу по Риму.

Он шел, погруженный в свои мысли, и не сразу расслышал, как его окликнули:

— Здравствуйте, дорогой Антонио.

Мужчина выше среднего роста. Широкополая светлая шляпа чуть набекрень. Упрямый подбородок с ямкой, крупный, хорошо очерченный рот, умные карие глаза. Кто-то явно знакомый.

— Неужели не узнаете? — обиженно спросил мужчина.

Язык литературный, но... Чуткое ухо филолога уловило почти незаметный акцепт. И сразу вспомнил... Сотрудник торговой делегации РСФСР в Италии, Александр Николаевич Эрлих, инженер-строитель по профессии, живет и работает в Италии много лет. Женат на итальянке. Очень милая женщина. Как же ее зовут? Инесс? Да, Инесс.

— Здравствуйте, товарищ Эрлих. Рад случайной встрече. Как здоровье Инесс?

— Спасибо, хорошо. Но наша встреча не случайная. Услышал, что вы в Риме. Уделите мне четверть часа, хорошо? Где бы устроиться? Может быть, в кафе?

Они сели за свободный столик.

— Что будете есть? — спросил Эрлих.— Здесь хорошо готовят рагу из кролика. Хотите?

— Мне только стакан молока и две булочки.

— Мне, пожалуйста, рагу и кофе.

Официант отошел.

— Буду краток,— сказал Эрлих.— Вчера товарищ Боровский вызвал меня и поручил выехать в Геную для организации хозяйственной службы и внутренней охраны советской делегации... Я пытался объяснить, что не очень гожусь для такого дела, но Вацлав Вацлавович был непреклонен. «Кому же как не Вам, знающему итальянский язык, Италию, ее людей, нравы и обычаи, поручить эту работу». И добавил: «Помните, Александр Николаевич, до поры до времени советский дипломат — очень опасная профессия».

Год спустя Боровский падет на дипломатическом посту в Лозанне от пули убийцы-белогвардейца.

Старый большевик-подпольщик лучше других сознавал меру опасности. Он делал все, чтобы сохранить жизнь своих товарищей, и очень мало, чтобы сохранить свою собственную жизнь. И когда позднее Грамши и Эрлих встретятся в Москве, они с грустью вспомнят бесстрашного дипломата-большевика Вацлава Вацлавовича Воровского.

— Так определилась моя судьба на ближайшее время,— продолжал Эрлих.— Завтра выезжаю в Геную. Конечно, итальянскому правительству в данной ситуации скандал ни к чему. Но мало ли кто воспользуется случаем, чтобы свести счеты с Советской Россией, а заодно и сорвать конференцию.

— Почему именно Генуе, Генуе — великолепной, но тесной и неудобной выпала такая честь? — спросил Грамши.

Эрлих улыбнулся:

— В дипломатических кругах ходит такой анекдот. Когда в Каннах намечалось место для очередной конференции, итальянский делегат предложил с места по-французски «Генуя». Ллойд Джордж по-английски ответил: «Согласен», полагая, что речь идет о Женеве. Названия этих городов, как вы знаете, по-французски звучат почти одинаково, а Ллойд Джордж не очень хорошо знал французский и не захотел признаться в своей ошибке. Так и осталась Генуя,— рассказывал это Эрлих с мрачной серьезностью, но карие глаза его за стеклышками пенсне смеялись и подрагивала ямка на упрямом подбородке.

Официант принес заказ.

— Может быть, все-таки выпьете кофе? — спросил Эрлих.

Грамши отрицательно покачал головой.

— В первый раз вижу итальянца, отказывающегося от кофе.

Официант расставил посуду и отошел.

— Вам поручено действительно серьезное дело,— сказал Грамши.— Чего же вы от меня ждете? ,

— Совета, а если возможно, и помощи.

— Помощи? Но какой?.. Вот что. У делегации Советской России, несомненно, предусмотрен обслуживающий персонал?

— Да, и немалый. Мне предоставлено право найма. Кроме обычной обслуги предусмотрены курьеры для внутренней связи.

— Превосходно. На должность курьеров мы подберем рабочих из нескольких крупнейших предприятий. Допустим, из туринского «Фиата», миланского «Вреда», генуэзской «Ансальдо». Это будут надежные люди. Что же касается обслуживающего персонала гостиницы... Где вас поселят, уже известно?

— В одном из пригородов. Точно мне сообщит в Генуе верховный комиссар по организации конференции, с посещения которого я и начну свою деятельность.