Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

Он стоял около финишной арки и ждал. Сейчас побегут мужчины-ветераны, потом молодёжь до восемнадцати, потом взрослые-любители, а потом уже члены сборной и мастера. Славик ждал Шабуна. Сейчас Шабун отбегает, его наградят, и Славик обязательно подойдёт к нему после награждений, спросит, как ему быть, с чего надо начать, чтобы перестать быть неуклюжим толстяком, и где ещё можно его увидеть, на каких соревнованиях.

Ориентир на валторну

Филипп – нервный ребёнок, но хороший спортсмен. На соревнованиях по спортивному ориентированию он сомневается: куда бежать? Кто-то лесной, сказочный, потусторонний помогает Филиппу.

Когда Филипп родился, невропатолог, пожилая, знающая дама в черепашьих очках-лупах, сказала:

− На срочный массаж назначаю.

Мама Филиппа, Лена, стала благодарить: на массаж в поликлинике очередь на полгода, а тут – срочно назначают. В ответ на радостное мам-ленино «спасибо-спасибо» невропатолог сняла очки, очень пристально, сочувственно, с грустью и тоской в маленьких черепашьих глазках посмотрела на маму Лену, на грудничка Филиппа, вздохнула и добавила:

− И, мамочка, дорогая, забудьте о работе на ближайшее десятилетие, занимайтесь только ребёнком, исключительно малышом. Больше гуляйте. Поселитесь на свежем воздухе.

Мама Лена любила гулять, это её всегда успокаивало. Теперь же гулять в парке стала с утра до вечера, на прогулке она отдыхала от истошного визга долгожданного мальчика, первенца, наследника, продолжателя рода – на улице Филипп спал как убитый; дома же Филипп вообще не спал: ёрзал, дрыгался, бесился, пинетки стягивал и носки, пелёнки жевал, плевался, хрюкал, скалился. Визжал, как стадо рождественских поросят перед бойней. Маму Лену все вокруг уверяли, что скоро эти «фокусы» грудничка пройдут:

− Подрастёт и поумнеет, станет как все.

Но не тут-то было. Филипп рос нервным, временами психованным и очень недобрым, злым. Он любил доводить всех. Это ему доставляло необъяснимую радость. Если девочка– ровесница собирала по весне лютики в букет, то Филипп моментально оказывался рядом, собирал три букета, вырывая цветы с корнем прямо у девочки из-под ног, то есть из-под рук. Девочка обижалась, плакала, хлестала своим букетом Филиппа, Филипп демонически хохотал, отбирал у девочки и её лысый букет, кричал: «Ещё цвет!», убегал, только его и видели – догнать трёхлетку, худенького, не по годам высокого, юркого и стремительного, не мог никто. Спустя час Филипп обычно «находился», в случае с лютиками нашёлся раньше, с рёвом стал жаловаться маме на нестерпимый кожный зуд, потому что лютики очень агрессивные, агрессивнее даже Филиппа. Лютики аллергичны. Ещё три дня Филипп ходил весь в зелёнке – расчесывал раздражение до крови, а мама Лена объясняла многочисленным знакомым:

− С горки упал.

Детский сад Филипп посещал недолго. Другие родители подписали бумагу против Филиппа, и его из сада отчислили. Надо сказать, что было за что. Филипп ломал игрушки. Игрушки сейчас такие, китайской всё национальности, долго не живут, ломаются без посторонней помощи сами по себе; при Филиппе игротеку в саду приходилось обновлять полностью раз в неделю. Краны, колёса, разные винтики и пластмассовые шестерёнки от машин воспитатели находили в самых неожиданных местах, например у себя в тарелке с супом. На творческих занятиях Филипп пил воду из баночек-непроливаек, в которых полоскали кисточки, а ещё − ел пластилин. И многие дети, вслед за Филиппом, пили из баночек и глотали пластилин, особенно красный и зелёный цвета пользовались у группы популярностью. Филипп всем объяснил, что красная и зелёная вода – это клюква-кола или гранат-кола, а пластилин − это такой шоколад и его скоро рекламировать начнут, и тогда уже в наборы с пластилином ни за что не положат.

− Просто у них обёртки ещё не готовы, − говорил Филипп, откусывая пластилин маленькими кусочками, чтобы растянуть удовольствие, – как будет готова упаковка, так и появится новый шоколад в магазе.

Согруппники говорили Филиппу: почему красная вода – клюква, понятно, но почему зелёная вода − гранат, непонятно. Тут Филипп вёл себя как-то странно: он спрашивал: где зелёный, а где красный.

− Ты что сам не видишь?

Филипп молчал глубокомысленно, запивал «шоколад» «колой», а потом воспитательница всё портила: громко крича, отнимала «шоколад» и запирала его в шкаф.

– Видите, как воспа накинулась, − зло ухмылялся Филипп.