Читаем Болевой порог полностью

Ну вот, снова стемнело. Как рано в этих широтах наступает ночь!.. Снова мне лежать одной на слишком просторной для моего хилого тельца постели и ждать, пока бессвязные, болезненные мысли сменятся прерывистым лоскутным забытьем. Можно нажраться транквилизаторов — так и эдак во мне скопилось разной медицинской химии столько, что хватило бы вылечить от чумы добрый средневековый городок с окрестными деревушками. Это ничего не изменит. Вместо полагающихся дельфинов в бирюзовых волнах мне будут сниться кошмары, о которых я не забуду, когда проснусь. А если просто лежать и таращить распухшие гляделки в потолок, то однажды мысли станут настолько мучительными, что прикончат меня. Я загнана в угол. Остается вздыхать и всхлипывать в ожидании слез, которые подступают к горлу, к глазам, душат и разрывают меня изнутри и никак, никак не могут прорваться наружу. Джил, тебе нужно было улететь… Какого черта ты так поступила со мной? Ты мне никто, не сестра и не мать, мы даже подругами близкими не были… у меня никогда не было подруг… и друзей, в общем, тоже, одни любовники… Проклятье! Наверное, ты и была единственной моей подругой… почему ты мне об этом не сказала?! Что ты там думала обо мне, когда возилась со мной, болтала о всяких девичьих пустяках за столиком галактического кафе в Бригантисе, учила тому, к чему у меня не было способностей ни на йоту? Я берегла бы тебя как самого близкого человека, как сестру, которой у меня никогда не было и не будет, как драгоценность, я не позволила бы себе оказаться такой хладнокровной стервой, ни за что не втянула бы тебя в свой подлый план, не бросила бы тебя одну под метеорным дождем… ты-то меня не бросила!..

Все это ложь.

Самое ужасное, самое мерзкое, что даже знай я, что Джильда считает меня своей подругой, все равно я поступила бы точно так же. С какой вдруг стати мне вести себя иначе? Все равно я убила бы ее своим подлым, безмерным, первобытным эгоизмом.

И вот ее нет, а я есть.

Откуда во мне это чувство необратимости, эта пустота от потери? Однажды в жизни я потеряла решительно все, но тогда я еще не умела ничего ценить. А когда научилась, потерь, собственно, и не случалось. Пока я не потеряла Джильду.

Я никогда ее не увижу.

Все, что я там нашла, все, что увидела, не стоит ее жизни. Вообще ничто в мире не стоит ни единой человеческой жизни.

Я судорожно пытаюсь починить крепостную стену, за которой пряталась все эти годы. Не потому, что мне нравилось за ней отсиживаться… всего лишь пытаюсь спастись. А волны все равно накатывают и перехлестывают.

Где же эти чертовы слезы?! Доктор Йорстин был прав: слезы действительно приносят облегчение. Хотя бы на время.

Но пока их нет, боль делается невыносимой.

Мне уже предлагали искусственно подавить очаг воспоминаний. Говорят, это совсем не сложно. И я снова стану прежней. Злобной, ядовитой социопаткой. А когда со мной заведут разговор о Джильде, я буду с идиотской растерянностью улыбаться и спрашивать: «Джильда? Кто это такая? Мы были знакомы?.» Стоило бы согласиться. Такая операция не сделала бы меня хуже, чем я есть.

Иногда я жалею, что не родилась мужчиной. Можно было бы оборвать земные связи и уйти в добровольное изгнание, в плоддеры. Запредельно тяжелая и опасная работа не способна исправить допущенные ошибки, но неплохо лечит душевные раны. Во всяком случае, так говорят те, кто уходил в плоддеры и вернулся спустя самому себе отпущенный срок. Если вернулся… Но женщин в плоддеры не берут. Дискриминация, с которой ничего нельзя поделать.

Отбрасываю покрывало с зайцами и босиком, в одной пижаме выхожу на террасу. Окунаюсь с головой в холодную российскую ночь. Как же темно! И на небе ни единой звездочки. И внизу сплошь непроглядная чернота, только из окон нижних этажей с трудом пробивается тусклый свет. Двадцать с лишним этажей свободного полета.

Господи, как же мне больно!

Это и есть обещанный болевой порог? Не хочу… нет сил выносить такую боль.

Кажется, я нашла непротиворечивое решение своей жизненной теоремы.

Туда, вниз, во мрак и необратимость. Несколько секунд невесомости — и никакой боли.

С трудом перебрасываю правую ногу через парапет. Голой пяткой ощущаю пустоту. Это не пустота — это свобода. Но что за нелепая архитектура… как неудобно тут все устроено…

Болевой порог (окончание)

— Это неправильно, — слышу я совсем рядом.

Все происходит так внезапно, что моя ответная реплика вырывается против воли:

— Что из всего?

Так ответила бы прежняя Антония, погруженная в свои мелкие злые мыслишки, если бы кто-то вздумал усомниться в ее правоте.

— Вот всё и неправильно.

Голос женский, негромкий и даже веселый.

У меня нет ни малейшего желания ни отказаться от своих планов, ни превратить их в фарс. Если честно, я в бешенстве.

Незваная собеседница почти неразличима в сумерках. Черный силуэт на фоне темного неба. Она стоит на соседней террасе, облокотившись о парапет, отделенная от меня перегородкой в форме узорчатой решетки.

— Вас не затруднит оставить меня в покое на несколько минут? Здесь кое-кто хотел бы…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пентаграмма войны
Пентаграмма войны

Прошло двадцать пять тысяч лет с того момента, как человечество сделало свой первый шаг в космос, возникли и распались в прах великие империи, успели прогреметь и утихнуть страшные войны, равных которым не знала вся история расы. Человечество несколько раз достигало почти божественного могущества и вновь откатывалось на грань цивилизованного существования. К 3346 году нового времени десятки планет и населяющие их сотни миллиардов человек застыли в хрупком равновесии, удерживаемом противостоянием грозных сил, каждая из которых в состоянии уничтожить мир.Только что отгремела очередная межзвездная война, унесшая жизни целой расы, но человечество, погрязшее в пучине внутренних противоречий, продолжает противостояние всех против всех. В войну втянуты и сторонники биотехнологического развития, и технари, и раса магов. Боевые заклинания против штурмовых роботов, биокиборги против древних рас. Выживает сильнейший!

Андрей Борисович Земляной

Космическая фантастика
На границе империй #04
На границе империй #04

Центральная база командования восьмого флота империи Аратан. Командующий флотом вызвал к себе руководителя отдела, занимающегося кадровыми вопросами флота.— Илона, объясни мне, что всё это значит? Я открыл досье Алекса Мерфа, а в нём написано, цитирую: "Характер стойкий, нордический. Холост. В связях, порочащих его, замечен не был. Беспощаден к врагам империи." Что означает "стойкий, нордический"? Почему не был замечен, когда даже мне известно, что был?— Это означает, что начальнику СБ не стоило давать разрешения на некоторые специализированные базы. Подозреваю, что он так надо мной издевается из-за содержимого его настоящего досье.— Тогда, где его настоящее досье?— Вот оно. Только не показывайте его искину.— Почему?— Он обучил искин станции ругаться на непонятном языке, и теперь он всех посылает сразу как его видит.— Очень интересно. И куда посылает?— Наши шифровальщики с большим энтузиазмом работают над этим вопросом.

INDIGO

Фантастика / Космическая фантастика / Попаданцы