Больница неизлечимо помешанных

[16] Схож с ним был Домениконе из Гвасталлы,[442] который, по несчастью найдя однажды утром грядку бобов попорченной, из-за этой малости пришел в такое безумие, что, решив никогда больше не пахать, сожрал соху, телегу и быков меньше чем за пять дней.

[17] Достаточно показано, что такие люди не без причины названы безумцами разъяренными, озверелыми, нуждающимися в путах и цепях. В Больнице перед их палатой выставлен эмблемою бог Марс,[443] ибо он разжигает их до такого причудливого расположения, какое у них в головах. [18] Потому прибегнем к нему как к богу, вздувающему огонь их безумия, дабы он бередил его по возможности умеренно и они в кратчайший срок излечились от такового помешательства.

Молитва к богу Марсу за безумцев разъяренных, озверелых, нуждающихся в путах и цепях

[1] О старший сын Юпитера и Юноны, называемый то Марсом, то Мамертом, то Маворсом, поскольку ты переворачиваешь вверх дном великое,[444] то Марсом Мстителем, то богом Градивом, любезным братом богини Беллоны! Я прихожу препоручить тебе этих разъяренных и озверелых безумцев, в которых непрестанно возрастает их несмысленная блажь, дабы ты отвел свои жестокие влияния от их голов и они позволяли связать себя, как ягнята, на тот манер, как ты был с Венерою вместе связан Вулкановой сетью. [2] Итак, если помимо песнопений жрецов Салиев ты желаешь слышать волынку в своем храме и помимо волка и дятла, издревле тебе посвященных, хочешь видеть посвященною тебе лапу большого зверя, даруй некую надежду на исцеление этим несчастным, которые не упустят благоговейно принести тебе столько, сколько обещали.

Рассуждение XXV О безумцах, хватающих через край, или безумцах высшей пробы [445]

[1] Обыкновенно неких людей называют именем безумцев, хватающих через край, или безумцев высшей пробы, когда в них обнаруживается веселость, доходящая до крайности, или некая бесшабашность и необыкновенная дерзость, побуждающая их говорить и совершать безумства, вполне согласные с присущим им расположением духа. [2] Это преимущественно люди пустые, по большей части наклонные к шутовству, отпускающие колкости для потехи и творящие всякие сумасбродства не ко времени, как те, кто, хотя на дворе Четыредесятница, ставит на ноги Карнавал, и в тощие дни так же, как в тучные, всегда готовы творить безумства, не взирая, как говорится, ни на время, ни на место, ни на лица, ни на тысячу других важных обстоятельств.

[3] Древний пример афинянина Дамасиппа,[446] прославленный Целием, может дать нам представление о великом безумце, хватающем через край, или безумце высшей пробы, ибо он столь был начинен помешательством, что, всегда веселый, привлекал общее внимание во всякую минуту, как маленький шут, и отчасти жестами, приличными обезьянке, отчасти смехом, подобающим бабуину, отчасти остротами, отчасти шутками и прочей болтовней развлекал публику часами, забавляясь иной раз невоздержно с теми, кто давал ему оплеуху, и отвечая им отменными колкостями.

[4] Можно сказать, что в наши дни Антонелло из Рубии[447] попал в число безумцев, хватающих через край, ибо находился непрестанно в таком расположении духа, что казалось, в нем есть осиное гнездо, подстрекающее его устраивать комедии и карусели; так, однажды он был в присутствии вельможи весьма важного и, войдя в обычное помешательство, строил такие разнообразные гримасы, так хорошо изображал некоторых полоумных своего города, с такою серьезностью вдавался во все виды шутовства, что вельможа едва не умер со смеху.

[5] Тот, что звался Императором Болоньи (хотя он не столь общеизвестен), был полон того же хмеля. Знавшие его среди прочих проделок сказывают об одной удивительной: а именно, был он однажды заместителем некоего судьи, поручившего ему в свое отсутствие сделать какие-то объявления, прямо противоречащие народной свободе и его собственной и по этой причине всем ненавистные. Будучи безумцем, хватающим через край, он сам сыграл глашатая. Объявив все, что следовало, он сказал, что судья хорошо проводит время и что он услужил ему объявлением, и кто хочет следовать этому, пусть следует, что же до него, он не намерен следовать этому вовсе; и оставил весь свет хохотать, ибо люди уразумели, в каком прекрасном расположении он делал эти объявления.

[6] Еще один, прозванный в народе Ослиной Челюстью, был несомненно из того же племени, ибо, когда он был на службе у одного испанского рыцаря, весьма богатого, и тот однажды пригрозил снять у него голову, он, притворяясь, что не понимает (хотя отлично понял), пошел в конюшню, где было десять-двенадцать конских оголовий, и, принеся их хозяину, сказал, чтобы его милость сняла из них, сколько ей угодно, лишь бы позволила оставить ту, что с его вьючной лошади,[448] так что испанец поневоле рассмеялся от сего дурачества, и гнев его прошел, сменившись былой благосклонностью.